На небольшой площади возле рынка стояло десятка два телег, на которые деревенские мужики с бабами грузили свой незамысловатый скарб – пустые мешки с корзинами, бочонки из-под соленых огурцов, бидоны из-под меда и то, что на вырученные от продажи деньги они приобрели в рядах городских ремесленников. Здесь были и седла для лошадей, и сбруя, топоры с топорищами, косы, ящики с гвоздями, отрезы ткани, ну и, конечно же, гостинцы для детей и внуков, аккуратно сложенные в лукошки – в общем, всего и не перечесть… Ленька смотрел на этих людей и не понимал, как можно их грабить – ведь чтобы заработать копейку, им приходится день и ночь пахать, не разгибая спину. Хорошо хоть часть денег они потратили на покупку городских гостинцев, думал Ленька, хоть не всю выручку у них эти бандюки отберут.

– Ну что, пацаны, пора! – неожиданно прервал Ленькины размышления голос Сыча. – Эй, Пузырь, а ну, начинай свой спектакль! – приказал он самому маленькому губастому пацану.

Тот тут же ринулся к мужику, который неподалеку запрягал тощую кобылку. Вынырнув из-под его руки, он схватил с телеги какую-то сумку и уже хотел было броситься прочь, чтобы затеряться в толпе покупателей, когда мужик, изловчившись, поймал его за шиворот и грубо швырнул на телегу. Пузырь завопил не своим голосом:

– Ы-ы-ы! Товарищи-граждане, спасите, убивают! – орал он.

Недолго думая, товарищи бросились ему на помощь.

– Держись, Пузырь! Держись! Мы здесь! Гады, маленьких бьют! Ну мы вам сейчас покажем!

Мгновение – и вот уже бедный крестьянин лежит на земле с пробитой головой. Следом оказалась на земле и его супруга.

– Деньги! А ну быстро гоните деньги! – кричала собравшаяся вокруг них шпана, и тем ничего не оставалось, как выполнить приказ. Ленька видел, как жена крестьянина вытаскивала их из хозяйственной сумки, которую не выпускала из рук до тех пор, пока не получила рукояткой револьвера по голове.

Выходит, Пузырь у них здесь за «заедалу», удивился Ленька. Хотя что удивляться, решил он, ведь это излюбленная тактика всех бандюков. Какой-нибудь малец из числа «шестерок» начинает заедаться к человеку, тот, естественно, от него отмахнется – тут и наступает черед более взрослых пацанов, которые с криками «маленьких бьют!» доводят дело до конца – или изобьют до смерти человека, или ограбят…

Но Пузырю больше не пришлось разыгрывать спектакль. На помощь поверженным и ограбленным мужику с бабой бросились другие люди, и пришлось присоединиться к товарищам, чтобы вместе отбиваться от разъяренной толпы. Но голос Пузыря все так же был слышен:

– Ы-ы-ы! Нате, гады, получайте! Больше не будете бедных детишек обижать. Ы-ы-ы!

Чуть дрогнув под натиском деревенских, шпана быстро пришла в себя, и тут такое началось! Стрельба, крики раненых, визг, писк, призыв о помощи! Следом раздались милицейские свистки и предупреждающие крики постовых:

– А ну, мелочь пузатая, прочь! Прочь!

И следом:

– Держи их, держи, убивцев треклятых! Еремин, хватай вон того коротышку, хватай!..

– Ну а ты что стоишь? – ткнув стволом нагана Леньку в спину, спросил его Сыч. Лицо его было красным от возбуждения и все в испарине. – Давай, помогай братве, неужто не видишь, что творится?

Леньке жуть как не хотелось ввязываться в драку, да и как попрешь против взрослых здоровых мужиков?.. Но Сыч стоит рядом и испытующе смотрит на него. А глаза его, наглые и злые, будто говорят: только попробуй сбежать, найду и убью…

– Мишка! – закричал Сыч. – А ну-ка бери своего друга и обчистите вон того мужика с бабой! – указал он на крестьянина, который пытался впрячь каурого жеребца в груженую тарой из-под меда телегу. Здесь же мельтешила и его баба, которая не переставая торопила мужа: