Самара-мама Алексей Воронков

Не успела Александра накрыть стол в горенке, как в окошко кто-то негромко постучал. Дети, занявшие было свои места за столом, выжидающе посмотрели на мать. Дескать, а ты не хочешь взглянуть, кто это там к нам пришел? Но мать не спешила. Ну кто добрый к ним может прийти? Муж – на фронте, разве что кто из кулаков, которые после недавнего переворота пленных белочехов подняли головы. А то ведь еще недавно, когда в губернии заправляли большевики, нос свой боялись высунуть на улицу. А теперь рыщут повсюду, все пытаются обнаружить очередного прибывшего на побывку с фронта красноармейца. Они и к Сокольниковым уже не раз наведывались и ее, Александру, расспрашивали с пристрастием, где, мол, сейчас находится Сергей и давно ли он приезжал домой. Вот и сейчас, поди, кто-нибудь из этих дьяволов явился, чтобы что-то вынюхать…

Александра подошла к окну, приоткрыла занавеску и увидела худого бородатого человека в длиннополой солдатской шинели с трехлинейкой за плечами.

«Ба! Да это же мой Сережка», – екнуло у нее сердце. Нет, не случайно она так беспокойно спала эту ночь. И все думала о нем, своем Сереже. Где он? Жив ли? Здоров ли?.. Не забыл ли ее? А ведь она уже измучилась его ждать. Как в 1914-м взяли его на Германскую, так до сих пор и воюет. Когда с немцами был подписан мирный договор, решила, что все муки ее кончились, дескать, вот сейчас вернется домой Сергей, за которого она за год до начала войны вышла замуж, и они заживут, наконец, по-людски. Хватит уже горе мыкать. Чай, пятерых детей нарожали, а пожить-то по-настоящему еще и не пожили.

Бывало, приедет муж на побывку, налюбятся они, наласкаются, после чего она непременно понесет, и когда он в следующий раз явится в краткосрочный отпуск, то знакомится с очередным новорожденным дитем. Так что без отца начинался долгий путь младших Сокольниковых по жизни. Считай, не родители, а мать с отцом Александры их воспитанием занимались. Там их и кормили-поили, там и ласку они получали да читать-писать учились. А то ведь Александре одной не справиться было. А Сережка получит очередной отпуск в своей части, заглянет на денек, а потом снова на фронт возвращается. Ну, когда с немцами шла война, было понятно – надо землю родную защищать. А теперь-то что это за война? Брат пошел на брата – и воюют, окаянные, друг против дружки, словно злейшие враги. Вот и Сергей говорил, что нехорошая это война. «Так бросай тогда все и возвращайся домой!» – сказала ему Александра. Но разве он вернется? Эти большевики еще на фронте затуманили ему мозги своими байками о жизни лучшей. Сам рассказывал, как их там эти социалисты агитировали, книжки всякие запретные давали читать, против царя настраивали. Так с войны и вернулся другим человеком. Ему бы к детишкам, а он, понимаешь, в какую-то Красную гвардию подался к своему фронтовому товарищу по фамилии Чапаев. Теперь воюют со своими же, с теми, кто не поддался агитации этих бунтарей, кто решил за царя стоять до конца. Ну не дело это – воевать со своими. Правда, такое уже было в давние времена, когда в стране все было поделено на княжества, которые не могли ужиться друг с другом, и о том в книжках прописано, что покоятся в библиотеке ее отца, Петра Алексеевича Уралова, чьи предки верой и правдой служили государям, за что и получали высокие награды, звания и титулы. Был среди них даже один царский министр, который отвечал не то за образование, не то за науку в России. Были придворные люди, всякие там графья да князья, а также генералы, прославившие свою фамилию – одни в войне с Наполеоном, другие во время кавказских и крымских кампаний.

От отца своего Петра Алексеевича Александра знала, что Ураловы с незапамятных времен принадлежали к привилегированному слою однодворцев и даже находились в родстве с самарским дворянским родом Ураловых. В конце XVIII века здешние кураповские Ураловы владели крепостными крестьянами; род их был наиболее многочисленным в Кураповке. У одной из ветвей рода, если верить документам, находилось во владении четыре крепостные души. Через несколько лет после отмены крепостного права однодворцы получили статус государственных крестьян.

А вот у Сергея Сокольникова, мужа Александры, родители – потомственные малоимущие крестьяне, хотя крепостными никогда не были, что и сказалось на их отношении к жизни. Был в них неукротимый вольный дух и такая же неукротимая тяга ко всему новому, делающему человека более счастливым и устроенным в жизни. Будучи на разных ступенях социальной лестницы, Ураловы и Сокольниковы близко не сходились. При встрече на улице могли только раскланяться. И каким же было разочарование родителей Александры, всю жизнь лелеявших свою дочь и мечтавших выдать ее замуж за какого-нибудь богатого и образованного человека, когда она по уши влюбилась в сына местного старосты Василия Андреевича Сокольникова Сережку. Пытались образумить ее, да куда там! Если, мол, выйду за кого, то только за моего Сереженьку. В конце концов уступили родители. Первым сдался Петр Алексеевич, посчитавший, что если вплотную заняться этим смекалистым симпатягой Сережкой Сокольниковым, то из него может получиться неплохой семьянин. А что? Человек он грамотный, честный, толковый и, что немаловажно – целеустремленный. И Петр Алексеевич оказался во многом прав. Вот ведь сходил Сережка на Германскую – и возвратился оттуда с полным комплектом Георгиевских крестов да еще при звании унтер-офицер, отчего сразу заслужил почет и уважение у своих сельчан. И девки за ним стали увиваться, только он не обращал на них внимания. А зачем? У него жена, дети. После женитьбы на Сашеньке Ураловой Сергей на те деньги, что собрал, батрача на кулаков, поставил в самом центре Кураповки избу с тремя окнами, выходящими на главную улицу села. Детишек долго ждать не пришлось. Уже через год у них появился Ивашка, а потом пошло-поехало. После первого мужика одна за другой родились две девки, Мария и Валентина, а потом снова был мужик. Об этом Александра сообщила Сережке письмом на фронт, где тот мерз в окопах. Сыночка в честь матери назвали Санькой. Ну а последышем стал Ленька, которого Петр Алексеевич с супругой Анастасией Николаевной тут же взяли к себе на воспитание.

Отец Александры не скрывал своего разочарования в том, что семья его дочери живет в забытой богом деревеньке. Не раз он говорил им, чтобы они перебирались в Самару, где больше возможностей выбиться в люди. Все-таки губернская столица, при этом самый крупный купеческий город на Средней Волге, с развитой промышленностью и банковской системой. Ну, в крайнем случае готов был благословить их и на село Богатое, до которого рукой подать. Село это большое, красивое – не чета Кураповке: полсотни улиц, не считая девяти переулков и одного проезда. Там и станция железнодорожная имелась, там же, в большом двухэтажном здании волостного правления, находилась и местная администрация. По вечерам на обустроенной набережной реки Самары гуляли парами, а то и целыми семьями. Жители Богатого гордились тем, что село их старинное. Основано оно было еще в середине XVIII века на Большой Московской дороге, протянувшейся вдоль Самарской укреплённой линии. В свое время эта линия сдерживала вооруженные полчища кочевников, стремившихся вторгнуться на исконно русские земли. Вот на середине Московской дороги, между Красносамарской и Борской крепостями, и располагался известный на всю округу трактир под названием «Богатый Умёт» (умётом называли укрытие от непогоды). Вдоль реки Самары тянулся большой сосновый лес, где водилось много дичи. Первыми поселенцами новообразованной слободы Богатый Умёт были беглые крестьяне и добровольные переселенцы из Нижегородского, Арзамасского и других уездов. В период с 1767 по 1772 гг. казенные земли между Красносамарской и Борской крепостями в урочищах Богатого Умёта купил дворянин Павел Степанович Обухов вместе с родственниками, основав там селение Павловку, сохранившую и прежнее название места – Богатый Умёт, или просто Богатое.

Как и большинстве сел губернии, население Богатого занималось сельским хозяйством. Правда, к концу XIV столетия здесь стали появляться и промышленные предприятия. Так, в 1890-х годах неподалёку от села действовали паровой сахарный завод Богатовского товарищества, конский завод, а также мельницы Аржанова и Шихобалова. В состав селения и прихода Богатовской церкви входили также посёлки, возникшие при этих предприятиях – Степановка, Умётовский (при мельнице Шихобалова и сахарном заводе), а также деревня Кураповка.