– Да жалко мне их стало, – признался Ленька. – Как представил, что и моего братуху с женой кто-то вот так же грабит, так у меня сердце сжалось.

– Ах у тебя сердце сжалось! – подойдя вплотную к пацану, прошипел Сыч. – На вот, получай, чтоб наперед знал, что бывает с такими, как ты.

Он-то хотел врезать Леньке в челюсть, но тот опередил его и первым нанес удар, который пришелся прямо в нос, откуда струей потекла кровь. Завязалась драка.

Сыч был взрослее и крепче Леньки, но тот и не думал сдаваться.

– Ты где так махаться научился? – вытирая рукавом окровавленное лицо, спросил его после того, как закончилась драка, Сыч.

– Знамо дело где – на улице, – ответит Ленька. – Ты уж прости, Сыч, что я немножко переборщил, – он виновато посмотрел на старшого, – но иначе я не могу.

– Ладно, проехали! – махнул рукой Сыч. – Вот ежели бы ты так на городском рынке кулаками махал… Но ничего, мы тебя научим жить, – пообещал он.

А ночью Ленька с Мишкой лежали под одним одеялом и с какой-то душевной пронзительной теплотой вспоминали свое детство.

– А ты помнишь, Мишка, как мы в саду у Ракитиных яблоки воровали? – шепчет Ленька.

– Еще бы! Это ведь меня дед Пантелей дубиной тогда огрел, когда я слез с дерева. До сих пор спина болит, – пожаловался товарищ.

– А то, как мы раков ловили на озере?

– Ага… А потом варили их в ведре на костре.

– Молодец, не забыл, все помнишь…

– Так ведь не старый, Лень, я еще, что ж не помнить-то? Все вроде как вчера было, а уже будто целая вечность прошла…

В подвале было темно и глухо, как в склепе. Остро пахло сыростью и мышами. Пацаны лежали на выложенном досками полу, подстелив под себя охапки скошенной кем-то на улице травы.

Внезапно тишину разорвал истошный крик Пузыря:

– Робя, шухер, легавые!

Подвал зашевелился и забурчал спросонья.

– Суки, жизни нам эти красноперые не дают, – услышал Ленька Мишкин голос. – Давай, просыпайся, как бы не пришлось рвать когти отсюда…

Пацанам повезло: милиционеры, потыкавшись в заколоченные двери подвала, ушли восвояси.

– Я же говорил, я же говорил, – рычал потом Сыч, – что легавые устроят на нас облаву. И в том ты, Мишка, виноват. Пошто, гад, стрелял в мужика на рынке? Поймают – до конца жизни в тюряге будешь париться.

– Ежели никто не сдаст, не буду, – ответил Мишка…

– Слышь, пацаны, надо нам в Самару тикать, – улучив момент, когда Мишка с Ленькой уединятся в небольшом скверике, обратился Пузырь к ним.

– Чего это вдруг? – не понял его Мишка.

– А что тут делать в этом захолустье? Чтобы до конца жизни грабить этих несчастных крестьян? А в Самаре, говорят, такие, как мы, пацаны настоящим делом занимаются: богатеньких купцов грабят, которые не чета этим торговцам медом да картошкой. А там и ювелирные магазины имеются, и банки – в общем, всего навалом. Ну как, рвем когти? – Пузырь выжидающе посмотрел на товарищей. – Глядите, пролетите, коль останетесь, Здесь, говорю, ловить нечего – так в нищете и подохнете…

– А что, идея неплохая, – сказал Ленька, которому давно уже надоело прозябать в этом городке. – Как, Мишка, дунем в Самару?

– А почему бы и нет? – ответил тот.

– Ну коль решение принято, надо готовиться к побегу, – распорядился Пузырь. – У вас как с деньгами? Есть в заначке что-нибудь, кроме вшей?

– Да откуда! – развел руками Мишка.

– Тогда деньги нужно добыть. Ведь куда без них. И не поедешь, и не пожрешь. Предлагаю грабануть какой-нибудь магазин.

– И как ты это себе представляешь? – поинтересовался Ленька.

– А все просто! – заявил тот. – Главное, у нас есть наганы…

На следующий день, ближе к вечеру, в ювелирный магазин «Полтавцев и сыновья», что на привокзальной площади, зашли трое в масках, достали револьверы и приказали всем присутствующим лечь на пол. Продавец успела выскочить из магазина через служебный вход и поднять на улице шум. Наряд милиции прибыл через несколько минут, однако к тому времени грабители успели собрать украшения с деньгами и скрыться. Пролетку, на которой они уехали, вместе со связанным «лихачом» позже обнаружили брошенной на пустыре за городом. Теперь друзьям нужно было куда-то сбагрить награбленое.