Сакура среди снега Мария Устюгова

Снег падал мягко, как лепестки сакуры весной, укрывая поместье Хаяши белым покрывалом. Мидори стояла у окна, наблюдая за танцем снежинок. Её изящные пальцы сжимали шёлковое кимоно, богато украшенное золотой нитью – подарок отца к её восемнадцатилетию. Завтра ей предстояло встретиться с будущим мужем, сыном влиятельного даймё из соседней провинции. Брак, который должен был укрепить положение её семьи в неспокойные времена позднего периода Эдо.

«Неужели это всё, что меня ждёт?» – думала Мидори, вглядываясь в бесконечную белизну за окном. Её душа жаждала большего – красок, свободы, настоящих чувств.

Но судьба готовила неожиданный поворот. В тот же вечер в поместье Хаяши прибыл странствующий художник Хиро, чьи картины завоевали признание даже при дворе сёгуна. Отец Мидори, ценитель искусства, пригласил юношу остаться на несколько недель, чтобы запечатлеть зимнее поместье и портреты членов семьи перед важной церемонией.

Никто не мог предположить, что первая же встреча Мидори и Хиро изменит течение их жизней навсегда…

Эдо, Япония, 1789 год

Снег падал бесшумно, укрывая сады поместья Хаяши белым покрывалом. Мидори стояла у окна, наблюдая, как хлопья кружатся в причудливом танце, прежде чем опуститься на землю. В такие моменты ей казалось, что время останавливается, а мир замирает в ожидании чего-то неизбежного.

Сегодня был особенный день – день, когда её отец, уважаемый даймё провинции, объявит о её помолвке с наследником рода Накамура. Союз, который укрепит положение обеих семей, принесёт богатство и уважение. Союз, о котором она не просила.

– Госпожа, – тихий голос служанки Юки прервал её мысли, – ваш отец ожидает вас в главном зале. Гости прибывают.

Мидори легко кивнула, но не повернулась. Её взгляд был прикован к одинокой сакуре во дворе, которая, вопреки всем законам природы, сохранила несколько бледно-розовых цветков даже в разгар зимы.

– Невозможное существует, – прошептала она, прикасаясь пальцами к холодному стеклу. – Даже сакура может цвести в снегу.

Юки мягко коснулась плеча госпожи:

– Нам пора, госпожа. Нельзя заставлять почтенных гостей ждать.

С тяжёлым вздохом Мидори отвернулась от окна. Её шелковое кимоно цвета морской волны с вышитыми золотой нитью журавлями мягко зашуршало. Она была прекрасна – с идеально уложенными волосами, украшенными гребнями из слоновой кости, с безупречным макияжем, скрывавшим её истинные чувства.

Идеальная дочь. Идеальная невеста. Идеальная пешка в политических играх отца.

Прежде чем выйти из комнаты, она бросила последний взгляд в окно. Снег начал падать сильнее, почти скрывая сакуру из виду. Почти, но не полностью.

***

На другом конце города, в скромной хижине на окраине Эдо, молодой художник по имени Хиро смешивал краски. Его руки, испачканные чернилами и красками, уверенно двигались над свитком, создавая тонкие линии, которые постепенно превращались в изображение цветущей сакуры среди снежного пейзажа.

– Снова рисуешь невозможное, Хиро? – усмехнулся его друг Такео, подкладывая дрова в тлеющий очаг.

– Я рисую то, что видел своими глазами, – ответил Хиро, не отрываясь от работы. – На территории поместья Хаяши есть сакура, которая цветёт даже зимой. Говорят, в ней живёт дух женщины, которая умерла от неразделённой любви.

– Ты слишком много времени проводишь, слушая старые легенды, – покачал головой Такео. – Лучше бы думал, как заработать на зиму. Не всем нужны твои картины с невозможными пейзажами.

Хиро улыбнулся, откладывая кисть:

– Сегодня всё изменится. Меня пригласили в поместье Хаяши для создания портрета дочери даймё в честь её помолвки. Если моя работа понравится, я получу достаточно, чтобы открыть собственную мастерскую.

– В поместье Хаяши? – присвистнул Такео с нескрываемым удивлением. – Как тебе это удалось?

– Мои работы заметил советник даймё, – пожал плечами Хиро. – Сказал, что мой стиль необычен и понравится его господину.

Такео внимательно посмотрел на друга:

– Только не вздумай смотреть в глаза дочери даймё. Говорят, мужчины теряют голову – и в прямом, и в переносном смысле.

Хиро рассмеялся, заворачивая свои кисти в шёлковую ткань:

– Не беспокойся. Я буду смотреть только на свой холст.

Он не знал, что судьба уже начала плести свою паутину, соединяя две души, которым не суждено было встретиться при обычных обстоятельствах. Он не знал, что цветущая среди снега сакура станет символом их невозможной любви.

Так начинается история, которую будут рассказывать ещё много поколений спустя. История о любви, которая, подобно сакуре среди снега, расцвела вопреки всем законам природы и общества.

Мидори сидела неподвижно, как того требовал отец. Художник расположился напротив, его внимательные глаза изучали каждую черту её лица. Три часа позирования казались вечностью, но Мидори не смела пошевелиться. Только её мысли оставались свободными.

Хиро был не таким, как она представляла себе художника. Никакой экстравагантности или небрежности в одежде. Его тёмно-синее кимоно было простым, но безупречно чистым. Руки – сильные, с длинными пальцами, испачканными чернилами. А глаза… его глаза видели то, что другие не замечали.

– Госпожа, позвольте сделать перерыв, – наконец произнёс Хиро, отложив кисть. – Свет меняется, и я хотел бы продолжить, когда солнце будет под другим углом.

Мидори едва заметно кивнула, чувствуя, как затекли мышцы шеи.

– Вы можете взглянуть, если желаете, – добавил он, указывая на набросок.

Это было неслыханно. Обычно художники не показывали незавершённые работы, а девушке из знатной семьи было неприлично проявлять любопытство. Но в глазах Хиро не было вызова, только искреннее предложение.

Мидори медленно поднялась и подошла к холсту. То, что она увидела, заставило её сердце замереть. На бумаге была не просто копия её внешности. Хиро каким-то образом сумел передать то, что скрывалось за маской совершенного воспитания – тоску, мечтательность, внутреннюю силу, о которой она сама едва догадывалась.

– Как вы… – начала она и осеклась, не находя слов.

– Мои кисти видят то, что скрыто от глаз, – тихо ответил Хиро. – Простите, если это вас смутило.

– Нет, – быстро возразила Мидори. – Это… правда.

Их взгляды встретились, и на мгновение рухнули все барьеры – социального положения, приличий, ожиданий. Они были просто мужчиной и женщиной, увидевшими друг в друге нечто большее, чем видели другие.

– Мидори-сама! – раздался строгий голос её служанки Юки. – Ваш отец ожидает вас к чаю.

Момент был разрушен. Мидори склонила голову в формальном поклоне.

– Благодарю за ваш труд, господин художник. Завтра в то же время?

– Как пожелаете, госпожа, – ответил Хиро, и в его голосе Мидори услышала нотки чего-то, что никак не могла определить – сожаления? тайного обещания?

Покидая комнату, она чувствовала, как его взгляд следует за ней. И впервые за долгое время в её сердце затеплилась надежда.

Прошла неделя с первой встречи Мидори и Хиро, и каждый день приносил новые открытия. Портрет близился к завершению, но обоим казалось, что времени осталось мучительно мало. Жених Мидори должен был прибыть через две недели, и тогда всё изменится.

Утро выдалось на удивление тёплым для середины зимы. Снег, выпавший накануне, начал таять, открывая робкие зелёные ростки под ледяной коркой. Мидори проснулась с первыми лучами солнца, гораздо раньше обычного. Служанки ещё спали, и она решилась на маленькую вольность – прогулку в одиночестве по саду.

Накинув на плечи тёплое кимоно и спрятав волосы под шарфом, она выскользнула через боковую дверь. Утренний воздух был свежим, чистым, пьянящим. Мидори шла по знакомым с детства дорожкам, наслаждаясь редким моментом свободы. В дальнем углу сада, за каменной стеной, покрытой мхом, располагался старый пруд, который редко кто посещал. Отец считал его слишком простым для благородного семейства, предпочитая ухоженные сады с карпами и мостиками у главного дома. Но для Мидори это место было особенным – там росла старая слива, первой распускавшая бледно-розовые цветы ещё до окончания зимы.

Приблизившись к стене, Мидори услышала тихие всплески воды и замерла. Кто-то был там, в её тайном убежище. Любопытство победило осторожность. Она осторожно заглянула за стену и едва сдержала восклицание.

У пруда стоял Хиро. Он был без верхней одежды, несмотря на утренний холод. Мускулистый торс художника покрывали капли воды – он, должно быть, только что завершил утреннее омовение. Но больше всего Мидори поразили не его обнажённые плечи, а то, что он делал. Хиро стоял в позе, напоминавшей танец, его движения были медленными, плавными, словно он управлял потоками невидимой энергии.

Мидори знала, что должна уйти, что не имеет права наблюдать за этим интимным моментом. Но не могла заставить себя сдвинуться с места. Было что-то гипнотическое в том, как двигался художник – с такой силой и в то же время грацией.

Внезапно ветка под её ногой треснула, нарушив утреннюю тишину. Хиро мгновенно развернулся, принимая оборонительную стойку. Его взгляд встретился с её, и Мидори почувствовала, как краска заливает её лицо.

– Госпожа Мидори! – Хиро быстро накинул кимоно, но не выглядел смущённым, скорее удивлённым. – Не ожидал встретить вас здесь в такой ранний час.