Ева прислонилась спиной к упругой, теплой стене. Та едва заметно подалась под ее весом, словно обнимая. От неожиданности она отпрянула. На стене, там, где она только что стояла, медленно проступил едва заметный отпечаток ее тела, который тут же начал затягиваться, исчезать.

"Матерь божья, – выдохнула она. – Да оно же… оно все живое".

Чувство тревоги, до этого момента бывшее лишь фоновым шумом, теперь переросло в отчетливый, леденящий страх. Этот "рай" был ловушкой. Прекрасной, соблазнительной, но смертельно опасной. И этот запах, эти вибрации, этот всепроникающий ритм – все это было частью ловушки, медленно, но верно расшатывающей ее волю, ее разум.

Ева сглотнула. Ей отчаянно захотелось пить, но фляга с водой осталась в рюкзаке, а рюкзак она не решалась снять. Да и вода из внешнего мира здесь, в этом царстве органического буйства, казалась чем-то неуместным, почти кощунственным.

Она заставила себя оторвать взгляд от гипнотических сцен и сосредоточиться. Нужно было найти Левина. Если он еще жив. Если он еще… Левин. Потому что те существа, которых она видела, уже не были людьми в привычном понимании этого слова. Они были чем-то другим. Чем-то новым. И это "новое" вызывало у Евы Кравец смесь научного восторга и глубочайшего, экзистенциального ужаса.

Глава 4: Голос Матери

Ева нашла укрытие – если это слово вообще было применимо к органической архитектуре Вермикулы – в неглубокой нише, образованной двумя сомкнувшимися складками живой стены. Место было достаточно укромным, чтобы не бросаться в глаза сразу, и слегка приподнятым над основным "полом" зала, что давало хоть какой-то обзор. Она сбросила рюкзак, и тот глухо шлепнулся на упругую, чуть влажную поверхность. Спина моментально взмокла под одеждой – здешний воздух, казалось, был на три четверти из воды, остальное – феромоны и споры неизвестного происхождения.

Она попыталась систематизировать первые впечатления, сделать хотя бы мысленные заметки, пока ее мозг еще принадлежал ей, а не превратился в филиал местного коллективного разума. "Объект: Вермикула, предположительно био-колониальное образование с централизованным управлением. Архитектура: полностью органическая, самовосстанавливающаяся, возможно, обладающая собственной формой метаболизма. Освещение: биолюминесценция. Атмосфера: высокая влажность, температура около тридцати по Цельсию, насыщенность неизвестными летучими соединениями с возможным психотропным эффектом. Обитатели: гуманоидного типа, значительные симбиотические модификации, полное отсутствие трудовой деятельности, социальная структура основана на… э-э… групповой релаксации повышенной интенсивности. Поведенческие реакции: апатия к внешним раздражителям, кроме внутривидовых сексуальных контактов. Уровень угрозы: пока неясен, но интуиция подсказывает, что полный трындец". Ева криво усмехнулась своим же формулировкам. Звучало как аннотация к очень плохому научно-фантастическому фильму категории "Б". Или отчет из сумасшедшего дома.

Именно в тот момент, когда она попыталась достать из рюкзака блокнот и карандаш – смехотворная попытка применить методы старого мира к этому безумию – она его почувствовала. Нечто, что нельзя было назвать звуком или запахом в полной мере. Скорее, это было… прикосновение к ее разуму. Легкое, почти невесомое, как крыло бабочки. И невероятно интимное.

Шепот. Не слова, нет. Скорее, волна чистого, незамутненного ощущения. Покой. Расслабление. Приглашение отбросить тревоги, снять броню цинизма и усталости, которую она таскала на себе годами, как рыцарь свои проржавевшие доспехи. Приглашение… присоединиться. Раствориться. Стать частью чего-то огромного, теплого, всепонимающего.