Ей довелось общение с искусством.

И полно в сердце, и в желудке пусто.

А голоса – по залу и до люстры,

Сольются в жгут и ну ее качать.

Про Федора Иваныча не раз

Маруся перескажет, даже внуку.

И этим вложит первую науку

Актерской школы. Явь, а тоже в руку,

Нутро затронул «клеветою» бас.

Потом она взялась за Бомарше,

И бабушку ответить не просила

На сложности. Сюжетом заразило:

«А вот бы, умудриться, как Розина!» —

Засело в недоласканной душе.

24. (Черногорец)

Легенда европейская одна

Гласит: пойди, спроси у черногорца —

А велика ль страна его? Взовьется,

С Балкан, мол, и до самого японца,

Все это – Черногория страна!

А штука в том, что если русский – брат,

То братская земля – своя, как будто,

И вес в политике с Россией – брутто,

И вроде, не в обмотки уж обуты,

И каждый – князь… своих овечьих стад.

Был у Царя Ивана с детства друг,

Такой же сумасшедший «монтенегро».

Премьером стал после войны с разбегу.

В политике, как на балах – allegro

Командовал. Имел один недуг:

Ни юбки пропустить не допускал —

Кухарка ли, принцесса ли, певица,

Плененная турецкая ли птица,

Союзница ль из прочей заграницы.

Орел: увидит – камнем с черных скал.

И столько настрогал Премьер детей:

Купцов, солдат, князей и безработных —

Что поделился бы с Царем охотно.

А Царь и рад, супружница бесплодна.

Вон тот, Григорий, прочих пошустрей.

И Царь – Иван, и друг его – Иван.

Как братья. Твой сын – будет мой, без страха.

О женах – разговор второго маха.

Все по уму – а то войной запахло.

А Черногорец ведь – не басурман.

И вот, Григорий Вавич – лоск и стать.

Век в двадцать он открыл, горя здоровьем:

Два паспорта, размашистые брови,

По одному из них – наследник крови.

И прямиком в Одессу торговать…

И задержался там на десять лет,

Имел друзей в бандитах и в матросах,

И обрусел фактически без спроса,

С хазарскими чертами возле носа,

Но утвержден двором в Москву был след.

25. (Сговор)

Домами с Черногорией дружил

Еще отец покойный Николая.

И хорошо, безделица такая

Не затруднит. Балканы не в Китае,

Но европейский «перчик» для души.

Григория не звали ко двору,

Но Министерство Купли и Продажи

Дало понять, а после и покажет,

Что торговать согласно очень даже

И начало навязывать игру.

Герой же порешил давно уж так,

Что капитал, сколоченный на море

Позволит почивать на нем без горя,

Без Министерств, да и без Черногорий…

Еще б жениться, и «причал в цветах».

В Подгорицах не ждали, не к селу.

И Вавич отписал Высокой Силе

О просьбе, разрешить осесть в России.

Об этом многие теперь просили,

Война-то будет, ясно и ослу.

В двенадцатом – Григорий помнил год —

Он родину обрел теперь вторую.

Плюс к разрешенью, сложности минуя,

Царь намекал, супругу взять такую,

Чтобы ему известен был бы род.

Марии уж семнадцать! Не стара ль?

По метрике шестнадцать – молодится!

И вот, в «Гимназию Императрицы»

На выпуск – гости. Хоть и не столица,

А первый город. Первый рынок краль.

С Григорием был Камергер двора.

Потом под ручку с милой классной дамой

Прошелся для обзора панорамы,

С директором рукопожался странно,

И весь довольный отбыл в номера.

С утра он был у Стружкиных в дому,

И Лидия Ивановна пыхтела,

Передвигая по квартире тело,

И самоваром ослепить хотела…

И сговор состоялся по всему.

26. (Жена)

И как понять, как надо быть женой,

Когда не довелось побыть и дочкой?

Лишь внучкой, вот, какая заморочка.

Жена же – это не итог, не точка —

Шаг на стезе высокой и земной.

Отдавшись интуиции добра,

Маруся после очень скромной свадьбы

Не стала ждать в подарок ни усадьбы,

Ни пароходов. В пору поорать бы,

Но есть ли смысл, коль в жизнь идти пора.

Да, Вавич был не беден и не глуп,

Не скуп, не груб, не болен и не скучен.

Гордец, авантюрист – нет крови круче