– Что ж, у нас, оказывается, есть много общего, потому жить нам надобно дружно. Я тебя делу своему учить стану, а ты мне во всём помощником будешь!

Так началась новая жизнь, которую ему выбрали боги.

Высокого роста седовласый поджарый мужчина медленно шёл по двору и думал о том, что лишь повеление князя Гостомысла вынудило его прийти сюда.

Он не знал, о чём будет говорить с чужой для него женщиной, а потому всеми силами пытался оттянуть эту встречу. Но, как только нога оказалась на нижней ступеньке крыльца, Кагель отбросил всякие сомнения и потянул резную ручку массивной дубовой двери на себя.

Княжна ждала гостя в передних покоях на первом этаже, расположившись в огромном кресле среди мягких подушек.

Одного взгляда, брошенного на её лицо с близкого расстояния, хватило для того, чтобы понять: годы не пощадили ее. Как, впрочем, и его самого.

Кивком головы он поприветствовал женщину и, подойдя поближе, молча опустился на широкую скамью спиной к двери.

Вилена заговорила первой:

– Я догадываюсь, что ты не изъявлял желания видеться со мной, Кагель. Но, хочешь того или нет, мы до сих пор муж и жена, а потому нам нужно решить, как станем жить дальше в Новогороде по соседству.

Её голос звучал монотонно и размеренно, безо всяких эмоций, как будто она разговаривала сама с собой.

– Мне донесли, что ты уже выходил за городские стены. Видать, искал Дарину и её сына Градобора? Не сыщешь их в посёлке. А где твои близкие, то людям неведомо, можешь у них не спрашивать.

Кагель поднял голову и встретился глазами с княжной.

– Ну и где же они? Живы хоть?

– О них поговорим опосля. Давай вперёд наши дела уладим, посадник!

– Посадником меня называли в Холме, а тут, в Новогороде, я теперь никто! – с горечью ответил он.

– Ну уж не прибедняйся! – произнёс кто-то со стороны входа. – В народе тебя по-прежнему посадником кличут и даже князем!

Пол заскрипел под тяжёлыми шагами, и рядом с Кагелем встал высокий широкоплечий человек средних лет, одетый в свиту из тонкой крашеной шерсти поверх отбелённой рубахи с вышивкой по вороту.

– Моё имя Изяслав. Мы виделись давеча на приёме у государя нашего, – прогудел он с высоты своего роста. – Все считают, что я – твой сын!

– Мне это внушали сразу после твоего рождения, – усмехнулся Кагель. – Поначалу я даже поверил. Вот только узнал случайно, что жена и ближние родичи меня обманули. В сговор промеж себя вступили. И не мой сын ты вовсе, а нагулянный княжной в блуде ребёнок! А дабы скрыть родовой позор, мой брат князь Буривой отправил меня на Вину. Как оказалось, на всю жизнь! Не хотел я возвращаться в Новогород, но князь Гостомысл настоял на том. Так велел ему отец его. Видать, маялся душой сильно от подлости, что со мной сотворил!

Замолчал посадник. Изяслав и Вилена тоже приумолкли.

Наконец Кагель выдавил из себя:

– Сам понимаешь, незачем нам обниматься, аки отцу с сыном, чужие мы люди!

Он поворотился к княжне и заговорил, как и она, монотонным размеренным голосом:

– Каждый из нас прожил свою собственную жизнь. Ты – в богатстве и роскоши в Новогороде под рукой князя, я – в собирании земель, строительстве крепостей и ведении войн с ворогом на самом краю Биармии. Промеж нас совсем мало общего, и мне от тебя ничего не нужно! Скажи лишь, куда делись Дарина и Градобор! Ежели государь позволит, то я покину город и переберусь поближе к ним!

– Это твоё последнее слово? – взгляд Вилены впился в его лицо.

– Да! – прозвучал односложный ответ.

– Что ж, тогда слушай, – княжна наморщила лоб, как бы погружаясь в воспоминания. – Князь Буривой вынужденно отправил тебя на Вину. Не хотел государь свары в роду промеж княжичей устраивать!