Проснулась в обычное время. Проснулась, не желая вставать, не желая выходить «Кешка? А могла быть счастливой» с этой мыслью и поднялась. Она и ложилась с этой мыслью. На столе стояли полные стаканы воды. Она вспомнила ночь, вспомнила разбуженных соседей. Быстро приведя себя в порядок, не завтракая, повесив на медпункт объявление «Сдаю отчёт» поехала в райцентр. Поехала с одной целью – отобедать в районной столовой. Заняв дальний столик она ждала. Когда выстроилась очередь из подошедшей бригады шабашников, кивнула в ответ на приветствие одного из них. Алевтин подсел к ней. Он работал у них на уборочной, во время армейской службы и лечил у неё насморк, но подхватил сердешную болезнь, а излечиться не смог. После демобилизации, устроившись в районе к строителям пытался продолжить лечение, но болезнь не поддавалась и он ждал окончания работ, чтобы уехать. Он и подсел без надежды, однако к концу обеда обещал в выходной приехать. А приехав, он и раньше знал, знал с первого взгляда что она, или ни кого.

В следующий приезд, его уличили в опоздании. Ему говорили, что у них ничего не может быть, а он, сам не зная что с ним, заплакал и со слезами сделал предложение. Ей нужно подумать, а обдумав, согласилась с условием переезда. Алевтину было куда везти свою судьбу. В далёком посёлке, среди лесов и озёр у него стоял большой связной дом – дедово наследство. В доме, в полумраке от заколоченных окон, под слоем многолетней пыли просматривались – широкие толстые лавки вдоль стен, из такого же дерева стол, две скамейки. Треть комнаты занимала русская печь. Во второй комнате – горнице деревянная кровать, круглый стол, два стула. Четырнадцатилетним мальчишкой, единственным оставшимся от семьи, он унаследовал нажитое родом.

Внутри дома быстро навели порядок. Подъёмных хватило на самое необходимое. Устроились на работу. Место для Любы по специальности оказалось занятым и она попросилась в садик – она всегда должна быть рядом со своими будущими детьми. Алевтина определили на общие работы. Трудности быта в виде одной сковороды, прочие мелочи, мало занимали Любу, её беспокоили устои сложившиеся в этой далёкой деревне. Сотню километров в посёлок ехали до сумерек. Река, паром, колеи лесной дороги, а доехав она словно попала в другой мир: электричество подведено, но по лампочке в доме, розетки не у каждого, у некоторых висели ещё радио-тарелки – хрипя победами в новостях. По прибытию, близкие Алевтина устроили встречу. За столом, их соседка её ровесница, её новая родня – красавица, напела частушку «Коля Коля Николай сиди дома не гуляй». Закончила. Муж бросил взгляд. Его, выдавленное сквозь зубы, «Погодь, чуток. Придешь домой» повисло над примолкнувшим столом. На следующий день соседка зашла закутанной платком. Она не могла ходить с открытым лицом. К Любе её отправил муж, Николай, отправил, верно для ознакомления с обычаями и нравами их рода.

В другой раз, за столом заговорили о силе и ловкости в их фамилии, Алевтин, с сидящей рядом молодой женой, сказал и о своих победах, что и он – ну очень их роду. Родственники потребовали подтверждения. Закончилось разбитой головой. От крови своего мужа оттирала она и дверь, и порог, и стол, а по возвращению домой, её битый муж, позор свой решил выместить на жене. Но её ноги, скорые ноги, успели найти убежище. Утром, придя за вещами, она нашла своего избранника пьющим рассол. Он поставил банку и твёрдо сказал «Больше не трону. Завербуюсь на год. Заработаю, найдём место. Прости! Ты у меня одна. Сын будет, назови Алексеем – старшего, погибшего брата так звали». Завербовался на сезон, а вернулся к концу второго года. Уезжал за сотню километров, а вернулся с приполярья.