– Да нет! Встречаю я послов.

Советник короля таков,

что должен на переговорах,

берёт участие в которых,

чужую сторону слегка

принять, а не патриотизмом,

как красной тряпкой для быка

махать.

Взглянул со скептицизмом

на друга тот.

[Брюс МакТавиш]

– Да я шучу.

Советник – важная особа.

Он хлопнул друга по плечу.

И рассмеялись тут же оба.

– Спешу! И так я опоздал. —

Сказал Уилл ему с террасы. —

Да! У меня сегодня бал

На семь. Ты будешь?

– Я ни разу

не пропускал ещё балы!

Я буду! Леди там милы.

***

Не быстрым шагом, а степенным,

Уилл поднялся по ступеням

где парапеты оплетал

зелёный плющ, в вазонах – розы.

Вели ступени в тронный зал.

Народ на лестнице стоял.

Кто кланялся, кто смотрит косо,

шепча друзьям на ухо: «Вот,

за что ему такой почёт?!»

Убранства роскошь золотая,

цветы, портреты, роспись ваз,

и знать на лестнице террас,

его никак не занимая,

служили фоном для дворца.

Уилл походкой гордеца

прошёл, одних не замечая,

питая к оным неприязнь,

других – насмешливо смеряя

недолгим взглядом, не боясь

мм показать пренебреженье.

И так довольно окруженья,

кому выказывать почёт;

враги и сплетники – не в счёт.

Смотрели все лишь на Уилла.

Не лишь придворных и вельмож —

монарха роскошь та затмила.

Шептали все: «С отцом он схож,

но был отец его скромнее!

– И был порядочен, а сын,

весьма беспечный господин!»

Ему открыли дверь лакеи.

Вошёл Уильям в тронный зал.

Пред ним с поклоном расступались,

придворные, кто здесь стоял.

Одни завистливо шептались,

иные мило улыбались.

Манеры Вильяма, пожалуй,

опишем, как не описать!

Прошедши он роскошной залой

мог впечатленье оставлять,

что он – монарх и трон его.

А чьи-то козни – шутовство.

Им в обличенье – довод веский

бросал он всем в присуще резкой

манерой высмеять врагов.

В одежде роскошь превышала

наряды, верно, короля,

а может так его считала

толпа придворных, веселя

его подчеркнутым вниманьем.

Конечно, видом, одеяньем

он так подчёркивал влиянье

и власть, что держит он в руках.

Шептались двое, став в дверях:

– Смотри, явился в полдень в замок.

– МакЛелланд тот ещё нахал!

– С твоей невестой он стоял,

не соблюдав приличья рамок,

уединился с ней в саду.

Такое часто – на беду.

– О, проучить его бы Я мог!

– Ведь ты же – Кэмпбелл, граф Аргайл! —

Один второму прошептал.

– Прошу! – Уильяму сказал он,

Как подошел Уилл к дверям.

[Уильям]

– Зачем любезничаешь, Алан?

[Алан МакКэй]

– К чему вражда, Уильям, нам?

Уильям, усмехнулся только,

на них не глядя. И сказал:

– Я враждовать не помышлял.

[Алан]

– Вражда – пуста, в ней нету толку.

Вошёл Уильям в тронный зал.

Король его не замечал,

а за столом переговоров

стоял у окон и читал.

У входа – пару жарких споров

вели Кай Кэмпбелл, граф Аргайл

с МакКэем Аланом, кто титул

«граф Сазерленд» носил тогда.

О чем же спорят господа?

Аргайл Англии в защиту

МакКэю что-то говорил.

МакКэй парировал сердито.

Король в то время взял чернил,

топографическую карту

перед собою разложил;

и наступленье арьергарда

пытался просчитать опять

английских батальонов, если

те вскоре будут наступать.

Теперь сомненья все исчезли:

он собирался воевать.

Король в накидке был до пола

и в килте. Пояс украшал

его сверкающий кинжал.

Поверх неброского камзола

была отделка из мехов.

Белели в волосах седины,

хотя он не был стар. Картинно

он был спокоен, но покой

его, казалось, напускной.

– Уильям, наконец явился!

К полудню! – Ты не торопился! —

Сказал король, поднявши взгляд

от документов.

[Уильям]

– Виноват!