– Что вы делаете? – спросила Елена, удивленно вскинув на него голубые глаза.

– Неужели ты меня не узнаешь? – спросил тот, не переставая улыбаться.

– Нет.

– Странно, – усмехнулся он. – Куда ты идешь?

– Не ваше дело! – сухо ответила Елена и вновь попыталась пройти мимо него.

– А почему ты называешь меня на «вы»?

– Потому что я вас не знаю.

– Ну, не знаешь, так не знаешь, – ответил незнакомец, и тихо добавил, – потом поговорим, обещаю тебе.

Это прозвучало, как угроза, но Елене сейчас было все равно: самое страшное осталось там, позади, и она уходит от этого страшного всё дальше и дальше.

Человек ушел, оставив Елену одну в коридоре. То, что она осталась в полном одиночестве, Коржикова поняла через несколько секунд: тот, кто ее вел по этому пути, куда-то пропал.

– Ау, где вы? – робко спросила она, не зная, как еще позвать своего спасителя.

Ей никто не ответил.

Елена оглянулась: коридор был пуст.

«Куда же он пропал?» – подумала она, и, сделав шаг вперед, наткнулась на невидимое препятствие.

– Ой! – вскрикнула она.

– Ничего не бойтесь, – тут же раздался голос, ставший ей уже знакомым за последний час.

– Вы где? – спросила Елена, широко открыв глаза, изо всех сил стараясь его увидеть, но у нее ничего не получалось: пустота, в которую она вглядывалась, даже не дрогнула, как всегда бывает в фантастических фильмах, когда появлялся какой-нибудь невидимка. Елена даже чхнула от напряжения.

– Будьте здоровы, – сказал ей «освободитель». – Я прямо перед вами.

Елена кивнула, но в следующую секунду, наморщив лоб, спросила:

– Почему я вас не вижу?

– Вы и не должны видеть, – ответил голос, и тут же ее «освободитель» возник у нее перед глазами.

Елена снова вскрикнула.

– Что это было? – спросила она, только сейчас поняв, что уже несколько минут говорит вслух: язык, наконец, «ожил», и она могла спросить у своего «освободителя» о чем угодно.

Еще она вдруг подумала, что от ее вопросов этот человек может разозлиться, а потом он снова исчезнет и уйдет, бросив ее одну в этом незнакомом месте, или вообще прирежет, как сделал это с той медсестрой, так и оставшейся лежать в кровавой луже.

Да, пусть он и спас ее, выведя из того страшного унылого места, но все-таки, надо пока попридержать язык – пусть всё идет так, как идет. И она стала ждать, пока он сам с ней заговорит.

Прошло еще часа три, пока они, наконец, не оказались перед дверями какой-то комнаты. Человек достал пластиковый пропуск и, проведя им по считывателю, оглянулся на Елену:

– Ну что, подруга, пошли вперед – к светлому будущему?

Она пожала плечами и улыбнулась, ничего не понимая. Какая она ему подруга? Какое светлое будущее?

Он открыл дверь и вошел первым. Елена увидела большое помещение, где не было ни одного человека. Набитая какими-то машинами, комната была похожа то ли на мастерскую, где были собраны эти диковинные аппараты, то ли на лабораторию, чем-то отдалено напоминавшую Елене ее собственную, где она проработала больше года.

Она подошла к одной из машин, из которой торчали цветные провода, и дотронулась до черного лакированного корпуса, где, казалось, не было ни одной пылинки.

– Не трогай здесь ничего! – вскрикнул вдруг «освободитель».

– Почему? – спросила она, неспеша отводя руку от машины. Ее все еще не покидало любопытство, и она, сделав шаг назад, продолжала внимательно смотреть на то место, откуда торчал пучок проводов, чем-то напоминавший ей детскую погремушку, собранную из мелких пластмассовых колечек. Елена вновь подумала о своем, еще не родившемся, ребенке и вдруг заплакала. Незнакомец молчал.

Он отвернулся от Елены и стал расстегивать свой «костюм», по крайней мере, Коржиковой так показалось, когда он сделал знакомое ей движение, когда, например, человек расстегивает молнию на комбинезоне.