Глубоко уважающий Вас

Б. Тураев[121]

Но эта экспедиция не состоялась. Причем, отчасти, вероятно, и из-за конкуренции отдельных ведомств и представляющих их ученых. М. В. Никольский, рассуждая о сложностях кавказской экспедиции «на театре войны», пишет: «Я уверен, что Археологический Музей в этом деле окажется солидарным с Археологическим Обществом <…>, иначе и у нас выйдут неурядицы и столкновения вроде того, что кажется уже происходило между Москвою и Петроградом на этой почве. Действовать вразброд и узурпировать монополии, это – к сожалению, плохая и не ведущая к добру повадка командующей петроградской науки (особенно в лице Н. Я. Марра)»[122].

В самом конце 1916 г. в переписке появляется новая тема:

Б. А. Тураев – В. М. Викентьеву

19. XII.16

Дорогой Владимир Михайлович!

Не знаю, как и благодарить Вас за Ваш труд[123]. Поздравляю Вас с началом музея Вашего кружка [курсив наш. – О. Т.], коего библиотеки я здесь забочусь: отложил Христ<ианский>вр<еменник>, 5 томов Записок <Императорского Археологического Общества> и еще кое-что. Опять принужден беспокоить Вас. Уже нельзя достать у нас билетов на 1 января […]. Как мне ни совестно, но опять прибегаю к Вашей доброте помочь мне и этим. Хороших праздников. Поклон супруге.

Ваш Б. Тураев[124].

Речь может идти о «кружке по изучению древних культур», который Викентьев, прошедший школу разных оккультных кружков, начинает организовывать в конце 1916 г. Обращаясь к М. В. Сабашникову за поддержкой, он пишет: «В России есть отдельные крупные ученые, но нет сплоченных и жизненных научных ассоциаций»[125]. Сабашниковы откликнулись подарком 13 книг будущему кружку в том же 1916 г.[126]

Планы Викентьева не ограничивались только московскими участниками, однако, мир ученых, как всегда, был далек от состояния мирного сосуществования. Процитируем несколько строк из черновика письма Викентьева к Мстиславу Алексеевичу Харузину[127] в Петербург: «[…] А. А. Флоренский[128], приехавший в месячный отпуск в Москву [из действующей армии. – О. Т.]. Я Вам говорил о нем и о своем предложении, что он может оказаться и по личным качествам и по своим знаниям полезным членом нашего общества изучения древних культур, которое изучая древности, в то же время не порывало бы связи с временем жизни и русской культурою, вообще будучи строго научным… Желательно привлечь Шилейко[129], для усиления египетской группы пригласить Струве[130] и Волкова[131]»[132].

Сохранился и ответ Харузина от 4 декабря 1916 г.: «Несмотря на некоторые неблагоприятные явления в Музее [имеется в виду Эрмитаж, где занимался автор письма? – О. Т.], наш кружок не распадается, а наоборот, благодаря вашим трудам расширяет свою деятельность. Не могу не приветствовать участие в нем А. А. Флоренского, без сомнения, окажущегося ценным сотрудником нашего пока еще так называемого „общества“. Мои симпатии к Владимиру Казимировичу Шилейко Вам, конечно, известны […] Волкова я совсем не знаю, что касается Струве[133], то не совсем уверен может ли он сочувствовать идее общества идущего в курсе современной русской культурной и общественной жизни, т. е. борьбы с немецким влиянием в нашей науке? […]»[134].

Вслед за А. А. Флоренским Викентьев приглашает к участию в кружке (как он сам пишет: «пока „Кружка“, впоследствии, надеюсь, „Общества“») его брата, о. Павла: «Мы хотели бы объединить научные силы, преимущественно молодые, представителей мысли, философской и религиозной, в широком и глубоком смысле слова, наконец, практических деятелей, на основе жизненных задач России и под флагом исследования великих сокровищ древности, преимущественно, Востока, и их отражения и переживания в позднейшие времена и в современности. Пока у нас представлены – древнейший Вавилон (Шилейко), древн.<ий> Египет (Тураев, Викентьев), Хетты и М. Азия (Харузин), Крито-Микенская культура (Сидоров), Кавказ (А. Флоренский, Млокосевич), Персия и Индия (Гурко?). В виду выраженного Вами, как мне говорил Ал. Ал., интереса к этому начинанию, я позволяю себе от имени членов Кружка предложить Вам принять в нем участие»