Вопрос Понтия Пилата «Что есть истина?», который он задал Иисусу Христу во время суда над Ним, имеет первостепенное значение, ибо от ответа на этот вопрос зависит судьба всего человечества. Этот вопрос остается актуальным и в наше время. В вопросе Пилата звучало явное сомнение. Современный человек не только сомневается, он принял релятивистскую позицию. Это позиция деконструктивиста, способного разрушить любую систему убеждений на том основании, что истина – это просто идеология власти.

В исследовании вопроса об истине, начиная с древних времен до настоящего времени, следует отметить общую тенденцию, характерную практически для всего дискурса, – это стремление рассматривать истину как соответствующую реальности.

Согласно Пармениду, мышление соответствует бытию. Следует отделить бытие от небытия, для того чтобы привести бытие к истине. Устами богини Истины Парменид говорит: «Мне безразлично начать, ибо туда же снова я вернусь». Путь истины – это нечто мистическое, путь богов. Богиня истины вернется к различению истины и мнения. Существует путь истины и путь мнения, который имеет субъективный характер.

Платон указывал на то, что следует придавать значимость тому, что бытийствует, существует, а не нашим кажимостям. Для Платона истина есть выражение правильности какой-либо точки зрения.

Быть правдой – это значит сопоставлять с действительностью, точно описывать, изображать. Согласно Аристотелю, истина есть то, что утверждает существование того, что есть, и отрицает это существование, если этого нет.

Блаженный Августин, для которого существование Бога было очевидно, предложил онтологическое обоснование истины. Он считал, что наш разум может познавать вечные истины. Для Августина вечным может быть только то, что неизменно и вне времени. Таким образом, вечные истины неизменны и не зависят от времени. Человеческий разум подвержен изменению, поэтому вечная истина не может быть продуктом человеческого разума. Если человеческий разум не может быть источником вечной истины, то что же тогда? Может быть, это такой разум, который не производит истины, но всегда имеет в виду истины? Такой разум сам должен быть вечным. Подобная линия рассуждений приводит Августина к мысли, что существует нечто более высокое, превосходящее наш разум. «Если есть что-то более превосходное, то это Бог, а если нет, то истина сама есть Бог». [22, с. 60–61]. В «Исповеди» он пишет: «Господи, Ты знаешь. Разве не исповедовал я перед Тобой свои грехи. <…> Я не состязаюсь в суде с Тобой, Который есть истина <…>» [155].

Ансельм Кентерберийский рассуждает об истине с точки зрения правильности не только в утверждениях и мнениях, но и в воле действия и даже в сущности вещей. Он утверждает, что истина состоит из правильности и морально правильной, честной точки зрения. Честность понимается телеологически. Высказывание является правильным (может претендовать на правоту) тогда и только тогда, когда оно означает то, что в действительности есть. «Утверждение имеет одну правильность и истину, потому что оно означает то, для чего предназначено; оно имеет другую правильность и истину, потому что получило возможность означать» [21, с. 167]. Истину в воле Ансельм связывает со справедливостью, моральной оценкой и в телеологическом понимании. Истинно то, что соотносится с Божественным Разумом. Иными словами, истину надо рассматривать с точки зрения Божественного Слова.

Фома Аквинский определяет истину как адекватность или соответствие интеллекта и вещи. [156, с. 81]. Он использует понятие истины как соответствие или адекватности, чтобы объяснить, как реальность и человеческий разум соотносятся с божественным разумом. Следует отметить, что Фома Аквинский видит в рассуждениях об истине опасность развития релятивизма. Он обращается к Богу. Истинность зависит не от нашего интеллекта, а от Бога. Понятие истины имеет онтологический характер. Все, в конечном итоге, считается истинным только по отношению к Божественному разуму.