Реквием Лимба Дин Эшвуд

Голова гудела, глаза резало от напряжения. Джаспер сдвинул очки на лоб, с силой потер переносицу, но облегчения это не принесло. Уже битый час он пытался разобраться в финансовой отчетности больницы, оставленной его предшественником.

Черт бы побрал Марвина и его махинации с откатами за вакцины. Списания на несуществующие закупки, липовые тендеры… Совет снял коллегу, теперь ему светит срок, но латать дыры придется Джасперу.

Он устало провел рукой по лицу и взглянул на часы. Глубокая ночь.

Работал семь дней в неделю – и этого, похоже, мало. Теперь придется здесь жить. Джаспер свернул документы, выключил компьютер.

– Нет, на сегодня хватит. Домой.

Взяв портфель и накинув плащ, он вышел в тускло освещенный холл.

Коридор был забит каталками и временными койками с пациентами. Больница задыхалась. Каждый чертов день – нехватка мест, персонала, кислорода. COVID. Боксы и палаты закончились уже давно, теперь больные заполняли даже проходы. Скорые прибывали быстрее, чем удавалось находить места для людей.

Автоматические двери разъехались, впуская в помещение ледяное дыхание осени.

На стоянке замер голубой фургон с надписью IHS – Indian Health Service[1].

Внутри вспыхнуло раздражение. Только благотворительности не хватало.

– С каких пор мы стали филиалом больницы резервации? – буркнул он, когда к нему подошла доктор Ай Фудзивара.

Она выглядела так, словно не спала трое суток.

– Я как раз шла к вам, – устало произнесла Ай.

Она кивнула в сторону команды фельдшеров у фургона. Те стояли рядом с носилками, на которых лежал человек. Лицо покрыто ожогами, руки забинтованы, аппарат искусственного дыхания мерно подавал воздух в его легкие.

– У них нет мест в реанимации.

Затем, понизив голос, раздраженно добавила:

– Они говорят, что, если мы его не примем, он не доживет до утра.

Джаспер стиснул зубы.

– Перевод согласован?

Ай отвела взгляд.

– Да. Бывшим главврачом.

В груди неприятно кольнуло. Ну конечно. Марвин Рэндольф. Какой сюрприз.

Джаспер тяжело выдохнул.

– Кто он? Что случилось?

– Нашли в резервации, личность не установлена. Без сознания, без документов.

Джаспер снова посмотрел на пациента, затем на врачей из IHS.

– И теперь, благодаря Марвину, это наша проблема.

Он махнул рукой.

– Хорошо. Оформляйте.

Фельдшер IHS передал документы доктору Ай, сухо кивнул и, не дожидаясь ответа, направился к машине. Фургон бесшумно развернулся и скрылся в ночи.

Джаспер проводил взглядом носилки, исчезающие за дверями реанимации. Безымянный пациент растворился в водовороте ночной смены – еще один неизвестный в бесконечной череде тех, кто завис между жизнью и смертью.

Только вот… не всем удавалось найти дорогу обратно.

Дождь стекал по окнам тонкими струйками, словно слезы. Томас усмехнулся, покачал головой, отгоняя наваждение. Странно – почему на ум приходят такие меланхоличные образы?

– Черт, – пробормотал он. – Просто осенняя хандра.

Он достал ключи. Металл тихо звякал в такт шагам, когда Томас поднимался по ступеням. Внутри зрело странное чувство: словно он проживал этот момент уже сотни раз. Еще один виток в бесконечном цикле.

Каждая деталь была до боли знакома – запах влажного асфальта, тяжесть серого неба, теплый шепот дождя. Даже звук ключа в замке отозвался в голове, как неотъемлемая часть вечера. И все же именно эта цикличность дарила странный комфорт.

«Вот я и дома», – подумал Томас, глядя на свет, струящийся из окна. Здесь его ждали тепло и покой, уютное убежище, которое он называл своим.

Он повернул ключ. Щелчок показался слишком громким на фоне шелеста дождя, будто само возвращение хозяина разрушило тихую идиллию этого вечера. Дверь открылась легко. В прихожей пахло древесиной и чем-то сладковатым, почти неуловимым. Он на мгновение замер, прислушиваясь.

Его встретил привычный полумрак. Только настольная лампа в гостиной разгоняла темноту теплым светом. Томас снял пальто, повесил на крючок, пригладив ткань. Рукой случайно задел белый конверт, лежащий на столике. Тот с шуршанием упал на пол. Томас подобрал его, повертел в руках – обычный почтовый, без адресата. Пожал плечами и прошел вглубь дома.

Здесь никогда ничего не менялось. Книги на полках стояли ровными рядами, молча наблюдая за жизнью хозяев. На диване лежал оставленный им с утра аккуратно сложенный плед. Томас задержал взгляд на пианино в углу. Крышка была поднята, намекая на то, что инструментом недавно пользовались.

Из гостиной доносились приглушенные звуки музыки. Барочная мелодия, вплетающаяся в вечернюю тишину. Он никогда не любил классические композиции, особенно доведенные до совершенства. Но не спорил с ее вкусом – в этих мелодиях было что-то, что, казалось, делало ее по-настоящему счастливой.

– Дорогой, это ты? – ее голос раздался из кухни, теплый, привычный.

Шаги растворялись в тишине. Он пересек коридор, и мягкий свет лампы выхватил женский силуэт из полумрака. Светло-русые волосы падали на лицо. Все было настолько привычным, что Томас ощутил странное спокойствие.

– Привет, – он приблизился и поцеловал супругу в шею. – Смотри, нашел в прихожей конверт. Ни адреса, ни адресата.

– Да, – она вернулась к готовке. – Подобрала на пороге, когда возвращалась с прогулки.

– Откроем?

– Нет… – ее глаза притворно округлились. – Разве ты не знаешь, что читать чужие письма неприлично? Лучше достань вино.

Томас положил конверт на холодильник, открыл шкафчик, нашел бутылку рислинга. О загадочном письме супруги больше не вспоминали.

Он разлил вино по бокалам, сделал глоток, наслаждаясь мягким вкусом.

– Ты купила его в том новом магазинчике? – спросил Томас.

– Там на удивление хороший выбор, – ответила Клементина, отводя взгляд.

Она выключила огонь и стала раскладывать еду по тарелкам. Ее движения были точными, как у пианиста, знающего свою партию наизусть. Томас наблюдал, пытаясь понять, что именно его завораживало в возлюбленной. Нет, это была не просто красота, а неуловимое сочетание утонченности и сдержанности.

– Тебе кусок побольше? – спросила она не оборачиваясь, будто знала, что муж смотрит.

– На твое усмотрение, – усмехнулся Томас.

Жена поставила перед ним тарелку с аппетитным стейком, украшенным веточкой розмарина. Легкий пар поднимался над блюдом, наполняя комнату теплым ароматом специй и трав, усиливая уют вечера.

– Божественно, – сказал Томас, пробуя первый кусок. – Как тебе это удается?

Клементина села напротив, поставив перед собой свою порцию. Ее взгляд, спокойный, но чуть отстраненный, задержался на супруге, словно она обдумывала ответ. Затем пожала плечами.

– Это просто стейк, Томас, – произнесла Клементина с мягкой улыбкой, отрезала кусочек мяса и аккуратно попробовала его.

Они ели молча, изредка бросая друг на друга лукавые взгляды. Когда с ужином было покончено, Клементина убрала тарелки и принялась подавать десерт. Томас наблюдал за ее плавными движениями, чувствуя, как напряжение постепенно покидает тело.

Перед ним оказался кусок яблочного пирога. Воздух наполнился теплым ароматом корицы и печеных яблок. Томас сделал глоток вина и решил поделиться событиями прошедшего дня.

– Сегодня я снова задумался, на что люди готовы пойти ради денег, – начал он.

Клементина смотрела, ожидая продолжения.

– Например, один клиент заявил, что у него украли катер. Тридцать футов длиной. Только вот проблема в том, что никакого катера не существовало.

– Совсем? – Клементина подняла брови, ее губы тронула улыбка.

– Совсем, – подтвердил он, убрав локоть со стола. – Даже фотографии оказались коллажем из интернета. Наивность поражает. Ты бы видела его лицо, когда его поставили перед фактом, что гараж придется проверить.

Она рассмеялась, аккуратно отломив кусочек десерта вилкой.

– А второй случай? Ты говорил, что день был тяжелым.

Томас откинулся на спинку стула, сделал небольшой глоток вина и на секунду задумался, словно решая, стоит ли рассказывать.

– Второй случай куда сложнее, – медленно начал он. – Женщина обратилась за выплатой страховки. Муж покончил с собой.

Клементина напряглась, и супруг заметил, как ее пальцы сдавили ножку бокала.

– И?

– У нас правило: самоубийства не покрываются, если они произошли в течение первых двух лет после заключения договора, – объяснил он. – Но она настаивает, что это был несчастный случай. Собрала кучу документов, якобы подтверждающих ее версию. Угрожает судом.

Он сделал паузу, наблюдая за реакцией жены.

– Но все слишком очевидно. Мужчина облил себя бензином и поджег. На глазах у соседей.

Клементина молча смотрела на него, ее лицо оставалось спокойным, но во взгляде мелькнул странный блеск. Томас хотел что-то добавить, но передумал.

– Это ужасно, – тихо сказала она, взглянув на свой бокал. Затем аккуратно провела пальцем по его краю, будто раздумывая о чем-то важном.

– Ужасно, – согласился Томас, разливая остатки вина. – Но такие случаи не редкость. Они могут грозить судами сколько угодно – в договоре все прописано четко.

Клементина подняла на него глаза, взгляд был глубоким, почти пронзительным.

– А ты бы смог?

Томас нахмурился, поставил бокал на стол.

– Смог что?

– Ну… защитить то, что тебе дорого, любой ценой, – уточнила она. Ее голос звучал мягко, но в нем угадывалось напряжение, словно женщина испытывала супруга на прочность.

Томас внимательно посмотрел на нее и неожиданно улыбнулся.