Отодвинув тяжёлую медвежью шкуру, служившую дверью, Рол шагнул в полумрак жилища шамана. Контраст между ярким вечерним светом снаружи и таинственным сумраком внутри на мгновение ослепил его, заставив моргнуть несколько раз. Когда глаза привыкли к темноте, перед вождем развернулась картина, от которой захватывало дух даже у такого видавшего виды воина, как он.

Стены хижины были увешаны причудливыми амулетами из костей, клыков и когтей зверей, разноцветных перьев и странных камней, каждый из которых, казалось, шептал свои тайны тому, кто умел слушать. Связки сушёных трав свисали с потолка, их кончики едва заметно покачивались, словно от невидимого потустороннего ветра. Черепа мелких животных, рога оленей, бивни кабанов и перья диковинных птиц, кости неведомых созданий, странные цветные камни с загадочными узорами – всё это создавало атмосферу, балансирующую на тонкой грани между земным миром и царством духов.

В центре хижины тлел небольшой костёр, заключенный в круг из гладких речных камней. Его пламя то вздымалось вверх, то почти угасало, отбрасывая на стены причудливые тени, которые, казалось, жили своей собственной жизнью, танцуя в такт неслышимой музыке. Над огнём на трех суковатых палках висел глиняный котёл, почерневший от времени и дыма. Из него поднимался пар, наполняя воздух странным, но не неприятным запахом – смесью горьких трав, сладких корений и чего-то металлического, напоминающего запах крови.

Ант склонился над расстеленной на земле шкурой лося, заваленной костями, пучками трав и какими-то блестящими камешками, которые он перебирал своими длинными, сухими пальцами. Его фигура, освещённая лишь отблесками костра, казалась воплощением самой древней природы – не человек, но и не дух, а нечто среднее, соединяющее два мира. Тело старика, худое и жилистое, было покрыто замысловатыми узорами из глины и сажи, которые, казалось, двигались в танце теней и света, меняя форму при каждом движении шамана. На его костлявых плечах лежала накидка из рысьей шкуры, мягкая и в то же время грозная, с сохраненной головой зверя, увенчивающей голову шамана, словно венец силы и мудрости. Волосы Анта, седые как первый снег, были заплетены в сложные косы, украшенные перьями сов – птиц мудрости и тайны, и вороньими когтями – символами связи между мирами живых и мёртвых.

– Духи с ты, Ант, – произнёс Рол, его глубокий голос эхом разнёсся по хижине, словно вторгаясь в тишину потустороннего мира. – Что говорить духи о наша пленница?

Шаман медленно выпрямился, и казалось, что сама земля вздохнула вместе с ним. Его суставы хрустнули, словно древние корни дуба, пробивающиеся сквозь скалы. Он повернулся к Ролу, и его глаза, глубоко посаженные в морщинистое лицо, казалось, светились внутренним светом, отражая мудрость веков и тайны, недоступные обычным людям.

– А-а, Рол, – проскрипел Ант, растягивая слова, словно они были нитями, которые он плёл в ткань реальности. – Духи… Духи молчать о Айла. Она не хотеть говорить, огрызаться, как волчица в капкан. Её душа – пламя, которое не хотеть подчиняться.

Рол нахмурился, его широкие брови, черные как крыло ворона, сошлись на переносице, образуя глубокую складку. Он медленно погладил свою густую бороду.

– Духи, – проговорил он задумчиво, голосом человека, пытающегося разгадать сложную загадку. – Мне она рассказать о ручной огонь и о том, как сеять зёрна, чтобы не охотиться в опасные земли.

Ант склонил голову набок, словно прислушиваясь к невидимым голосам. Его глаза сузились, превратившись в щелки, словно он пытался разглядеть что-то в дали времён, в тумане грядущего или прошлого.