– Как будто на экзамен иду, – пробормотал он, проводя рукой по лицу.

Мышцы его лица напряглись, складываясь в хорошо отрепетированную маску профессионального спокойствия. Эта маска много раз спасала его на совещаниях, когда внутри всё кипело от несогласия или возмущения. Сейчас она должна была скрыть другое – глухую тоску и неуверенность.

Иван сделал ещё один глубокий вдох и решительно нажал на зелёную кнопку вызова. Экран телефона сменился на таймер начавшегося соединения. Один гудок. Второй. Третий.

В трубке раздались длинные гудки, а внутри Ивана образовалась странная пустота, словно между рёбрами вдруг возник вакуум. Он почти не чувствовал сердцебиения, только отстранённое осознание того, что время растягивается, а каждый гудок длится целую вечность.

Четвёртый гудок. Пятый.

Иван машинально подумал, что если Саликов не ответит, это будет одновременно и облегчением, и новой пыткой. Придётся решаться на звонок снова. Или придумывать другой способ узнать то, что не давало ему покоя.

Шестой гудок. Седьмой. Иван почти опустил телефон, когда в трубке раздался щелчок, а затем – холодный женский голос, такой отчётливый, будто собеседница находилась в соседней комнате, а не за тысячи километров.

– Приёмная Саликова Дмитрия Викторовича, слушаю вас.

Иван на мгновение замер. Голос был незнакомым – не Марина Петровна, которая работала у Саликова раньше. Новая секретарь. Конечно, за прошедшее время многое могло измениться.

– Здравствуйте, – голос Ивана прозвучал хрипло, и он прокашлялся. – Меня зовут Иван Мелихов. Я инженер, работал с вами раньше… С Дмитрием Викторовичем.

На том конце линии повисла короткая пауза, затем секретарь произнесла всё тем же безупречно-официальным тоном:

– Могу я узнать цель вашего звонка, Иван… простите, как ваше отчество?

– Александрович, – машинально ответил он. – Цель звонка… – Иван запнулся, не зная, как коротко объяснить то, что привело его к этому разговору. – Мне необходимо обсудить с Дмитрием Викторовичем некоторые аспекты проекта, над которым я работал в московском подразделении.

– Одну минуту, – произнесла секретарь. В трубке послышался звук печати – она что-то проверяла в базе данных. – Мелихов Иван Александрович… Да, вижу вас в системе. Соединяю с Дмитрием Викторовичем.

Линия перешла в режим ожидания. Вместо гудков – тихая, почти неразличимая мелодия. Иван встал с дивана и снова подошёл к окну. Город внизу жил своей жизнью – спешащие люди, потоки машин, солнечные блики на стёклах зданий. Весь этот Нью-Йорк вдруг показался ему декорацией, за которой он пытался спрятаться.

Мелодия в трубке оборвалась. Иван напрягся, ожидая услышать знакомый голос человека, который когда-то определял его профессиональную судьбу.

В трубке послышался голос, от которого у Ивана мгновенно выпрямилась спина – инстинктивная реакция, выработанная годами.

– Мелихов, – произнёс Саликов без вопросительной интонации. Ни удивления, ни теплоты, ни раздражения. Констатация факта, произнесённая с отточенной нейтральностью.

Иван сжал телефон сильнее. Странное ощущение, будто он только вчера сидел в кабинете Саликова, обсуждая очередной проект.

– Здравствуйте, Дмитрий Викторович, – произнёс Иван, стараясь звучать спокойно и профессионально.

– Как Нью-Йорк? – спросил Саликов тем же ровным тоном, словно интересовался показаниями датчиков в лаборатории. – Американцы ещё не разочаровали?

Что-то в этой будничности вопроса царапнуло Ивана. Саликов говорил так, будто они расстались неделю назад, а не полгода. Словно звонок был чем-то запланированным, ожидаемым – но не им самим.