– Если это работает так, как он описывает, мы решаем проблему не только с торможением, но и с перегревом внутренних систем, – произнёс он с нескрываемым воодушевлением.

– Москва всегда была сильна в материаловедении, – отозвался кто-то из группы. – Но чтобы настолько опережать график…

Иван прошёл дальше, стараясь не прислушиваться, но следующая фраза настигла его у самого поворота коридора.

– Он, оказывается, не просто "приблудный учёный из Москвы"…

Иван замер на мгновение, словно прирос к полу. Эта пренебрежительная кличка – "приблудный учёный из Москвы" – резанула слух, хотя он должен был уже привыкнуть. За спиной послышался приглушённый смех.

– А вы знаете, что в России нас называют "засланцами"? – произнёс кто-то с деланным акцентом. – Типа засланные казачки. А мы их – "заслонцами", от их конторы "Заслон".

– Я думал, их называют "засранцами", – подхватил другой голос, и группа разразилась смехом.

Иван сжал кулаки в карманах, но продолжил движение, не оборачиваясь. Эта дешёвая игра слов была не первой и явно не последней. Глупо реагировать на подобные выпады – только подтвердишь стереотип об угрюмом русском. Он заставил себя расслабить плечи и ускорил шаг, направляясь к лифтам.

Плечи Ивана едва заметно напряглись, но он не обернулся. Фраза резанула слух своей обыденной небрежностью – так обычно говорят о предметах, а не о людях. "Приблудный учёный" – значит, именно так его воспринимали всё это время. Странный элемент, занесённый из далёкой России, чужак в слаженном механизме американской лаборатории.

Мелихов продолжил движение, не меняя темпа шагов. За спиной продолжался разговор – теперь уже приглушённый, словно говорившие осознали, что могли быть услышаны. Иван не стал вслушиваться. Он толкнул дверь в свой кабинет и закрыл её за собой, отсекая гул голосов.

Внутри было тихо и прохладно. Иван опустился в кресло, положил планшет на стол и откинулся назад, глядя в потолок. Сегодня он впервые публично связал свою работу здесь с прошлым в Москве. С проектом "Протей". С Алёной.

Иван вышел из кабинета, держа в руках планшет с последними расчётами. Коридор был почти пуст – большинство сотрудников разошлись по своим рабочим местам после совещания. Мягкий свет из панорамных окон падал на светлый пол, создавая причудливые тени от редких растений в кадках.

Звук быстрых, уверенных шагов нагнал его у поворота. Иван не обернулся, но замедлил ход – он узнал эту чёткую поступь.

– Мистер Мелихов, – голос Джоан звучал сдержанно, но с отчётливой ноткой интереса.

Иван остановился и повернулся к ней. Джоан была безупречна, как всегда – строгий костюм, идеальная осанка, внимательный взгляд. Её каштановые волосы были собраны в аккуратный пучок, подчёркивающий тонкие черты лица.

– Вы выбрали странный момент, чтобы блистать, – произнесла она, держа в руках планшет, на котором мерцали графики и формулы с презентации Ивана.

Мелихов посмотрел ей прямо в глаза – без вызова, но и без привычной отстранённости.

– Лучше странный, чем поздний, – ответил он спокойно.

Их взгляды встретились и задержались на секунду дольше, чем требовал простой рабочий диалог. В глазах Джоан мелькнуло что-то, похожее на уважение – не просто профессиональное признание, а более глубокое понимание. Словно она впервые увидела за маской "приблудного учёного" настоящего человека со своей историей, болью и талантом.

Иван заметил эту перемену, но никак не отреагировал внешне. Только чуть заметно кивнул, принимая этот безмолвный знак признания.

Город за окном гудел неумолчным потоком автомобилей, людей, вечерней суеты. Огни небоскрёбов разрезали темноту, словно световые мечи, пронзающие черноту космоса. Иван вошёл в квартиру и щёлкнул выключателем. Электрический свет залил помещение холодным, стерильным сиянием, отразившись в стеклянных поверхностях и хромированных деталях мебели.