– На скорости выше восьми Махов материалы начинают вести себя иначе. Молекулярная структура не выдерживает температурного градиента.

Несколько инженеров обменялись встревоженными взглядами. Джоан нахмурилась, делая пометки в планшете. Рамирес сложил руки на груди, его лицо выражало скептицизм.

– То есть вы утверждаете, что текущая концепция нежизнеспособна? – спросил он с едва заметным вызовом.

Иван не ответил сразу. Он запустил симуляцию торможения капсулы с гиперзвуковой скорости. На экране появилась визуализация – красные и оранжевые вспышки вокруг корпуса, затем критические точки начали мерцать тревожным пурпурным.

– Мы не сможем посадить её с такой скоростью, – произнёс Иван, глядя на модель. – Это не вопрос инженерного решения в рамках существующей парадигмы. Это вопрос физических ограничений.

Один из молодых специалистов в дальнем углу комнаты тихо присвистнул. Другой что-то прошептал коллеге. Блейк на экране подался вперёд, его взгляд стал острым, как лезвие.

Иван развернулся к аудитории, словно только сейчас заметил их реакцию.

– Надо дать ей сопротивление без разрушения, – сказал он, будто читая мысли всех присутствующих. – Нам нужно переосмыслить сам принцип торможения. Не бороться с физикой, а использовать её.

В конференц-зале повисла тишина. Только голографическая модель продолжала вращаться, демонстрируя все критические точки системы.

Иван жестом отправил трёхмерную модель в центр зала. Голографическая капсула зависла над столом, медленно вращаясь, демонстрируя критические точки перегрева.

– Вместо того чтобы бороться с нагревом, мы можем использовать его, – сказал он, подходя к голограмме. – Представьте материал, который не разрушается при экстремальных температурах, а трансформируется.

Пальцами он раздвинул проекцию, увеличивая внешний слой капсулы до молекулярного уровня. На экране появилась сложная полимерная структура с переплетёнными цепочками.

– Этот полимер меняет свою конфигурацию при достижении определённой температуры, – продолжил Иван, активируя симуляцию. – Смотрите.

На голограмме внешняя оболочка капсулы начала реагировать на виртуальный нагрев. Из гладкой поверхности медленно выдвинулись аэродинамические стабилизаторы, формируя тормозные плоскости.

– При взаимодействии с атмосферой на гиперзвуковых скоростях температура поверхности достигает критических значений. Наш полимер использует эту энергию для структурной трансформации, – Иван провёл рукой по воздуху, замедляя симуляцию. – Видите? Капсула сама формирует необходимые тормозные поверхности именно там, где нужно, и именно тогда, когда нужно.

Рамирес подошёл ближе, его скептицизм сменился профессиональным любопытством.

– Такой материал существует?

– Прототип разрабатывался в московском филиале, – ответил Иван, стараясь говорить ровно. – Мы называли его адаптивным полимером. Основа уже есть, нужна доработка для наших скоростей.

Блейк на экране подался вперёд:

– Насколько это реализуемо?

– Теоретически обоснованно, – Иван развернул дополнительный экран с формулами. – И первые лабораторные тесты базовой версии были успешны. Не для таких экстремальных условий, но принцип доказан.

Джоан быстро делала заметки в планшете:

– Кто руководил этой разработкой в Москве?

Иван на мгновение застыл. В конференц-зале повисла тишина.

– Доктор Зорина, – произнёс он наконец. – Алёна Зорина.

Тишина в конференц-зале стала осязаемой. Имя Алёны Зориной повисло в воздухе, словно призрак, материализовавшийся среди голографических проекций и цифровых диаграмм. Иван почувствовал, как взгляды всех присутствующих обратились к нему – с любопытством, удивлением, а у некоторых даже с сочувствием. Слухи о его прошлом, видимо, просочились даже через океан.