Давайте для начала рассмотрим несколько фактов, которые ярче всего показывают нашу мысль.

Первое, что бросается в глаза, – это невероятное множество материальных потребностей. Все соглашаются, что по мере накопления благ наши запросы только растут. Сами по себе они не всегда зло: ведь если мы хотим мыться, носить свежую одежду, жить в чистом и проветриваемом доме, питаться здоровой пищей, развивать ум, – это же признак цивилизованности. Но наряду с такими разумными желаниями есть и другие, губительные, похожие на паразитов, которые, раз поселившись в нас, стремительно множатся и полностью берут нас в плен.

Если бы нашим предкам кто-то сказал, что когда-нибудь мы получим в своё распоряжение все те приспособления и силы, какие используем сейчас, чтобы обеспечить материальные удобства и защитить свою жизнь, они наверняка ожидали бы, что мы станем и свободнее, и счастливее, а борьба за насущное поубавится. Может, даже решили бы, что это упрощение жизни непременно приведёт к более высоким нравственным устоям. Но ничего такого не случилось. Не стало больше ни благожелательности, ни братства, ни энергии добра. Скажите, разве ваши сограждане выглядят нынче довольнее и спокойнее за будущее, чем их деды-прадеды? Не спрашиваю, есть ли у них для этого основания, – спрашиваю, ощущают ли они эту уверенность? Мне кажется, напротив, большинство недовольны своей судьбой и всё глубже увязают в заботах о завтрашнем дне. Никогда проблема хлеба насущного и жилища не стояла столь остро, как сейчас, когда мы, казалось бы, лучше всяких прежних поколений питаемся, одеваемся и обустраиваемся.

Глубоко ошибается тот, кто считает, что вопрос «Что нам есть и пить, во что одеться?» волнует лишь неимущих, которым угрожают голод и бескровный завтрашний день. Для них это естественно, причём у них-то, как ни странно, подход к этой проблеме выходит проще всего. А вот если вы посмотрите на людей, которые только-только выбрались на более-менее обеспеченный уровень, вы увидите, как сильно радость обретённого перекрывается тоской по ещё не обретённому. А уж если заглянуть к тем, у кого состояньица побольше, к богатым с их роскошью, – там озабоченности и волнений ещё больше! По простому закону: чем больше имеешь, тем больше хочется. Чем надёжнее обеспечен твой завтрашний день, тем упорнее ты думаешь, как ещё распорядиться жизнью и как бы надёжнее устроить детей, внуков да и правнуков заодно.

Трудно представить, сколь многогранны страхи и тревоги человека, казалось бы, давно «устроенного».

Вот так, во всех сословиях, пусть и в разной форме и с различной остротой, распространяется общее беспокойство, напоминающее каприз избалованного ребёнка: вроде и доволен, но вечно недоволен.

Раз мы не стали счастливее, то и миролюбивее не стали тоже. Чем больше у человека запросов и желаний, тем чаще они сталкиваются с чужими интересами, и тем ожесточённее становится борьба, если эта причина не слишком-то справедлива. Закон природы – сражаться за кусок хлеба, за необходимость. Да, это жёсткий закон, но в своей жёсткости он в каком-то смысле понятен и ограничивается более «примитивными» формами жестокости. А вот драка за излишества, привилегии, потворство слабостям и роскоши – дело совсем другое. Не голод толкает людей на самые унизительные поступки, а зависть, алчность и тяга к удовольствиям. Чем тоньше и «утончённее» эгоизм, тем он злее. Мы, люди сегодняшнего дня, стали свидетелями обострения ненависти между братьями, и сердца наши не обрели от этого ни малейшего покоя.*

* (Автор, видимо, ссылается на беспощадную вражду сторонников и противников Дрейфуса во Франции.)