Проклятие её моря Карина де Сантис

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

В книге содержится графическое описание сцен насилия, читать которое может быть неприятно.

Если вы не читали «Жемчужину её моря», то я настоятельно рекомендую закрыть данную книгу во избежание спойлеров.

Всех остальных попрошу взойти на борт «Свободы», мы держим курс на Илиаду.

Я переплываю этот океан одна в чертовой ванне. Без маяка. С надеждой, что не расшибусь во тьме о скалы. С попыткой зажечь собственный свет. Помня о том, что, пока у меня есть я не существует слова «невозможно».

Глава I

Пленники

Адель Кидд

1693 год

Неизвестная точка

Атлантический океан

– Ты кто, блять, такой и какого хера тут забыл?!

Парень, стоящий перед старпомом, был выше ее на целых две гребанных головы. И был так же ошарашен, как и сама она. Округлившиеся глаза выдавали негодование, ладони сомкнулись на причинном месте между ног, по которому, собственно, Кидд и ударила незнакомца, никак не ожидая увидеть того в оружейной комнате трюма.

– Меня зовут…

– Сука.

Незнакомец перестал строить из себя девчонку и распрямился. Расценив этот жест как угрозу, Адель молниеносно приставила к его горлу кортик, сжимая челюсти и пытаясь понять, что это за человек. Что он забыл тут и как проник сюда. Как долго отсиживался в трюме.

Не корабль, а чертов бардак.

– Формально, мое имя Николас Кортленд, – парень осторожно поднял руки вверх, покосившись на острие у своего горла. – Но… «сука» тоже подойдет.

Пошли седьмые сутки с тех пор, как капитана корабля «Свобода» чисто формально лишили должности. Семь суток назад Хортенсия Обри, известная как капитан Чайка/Конте, она же мистер Обри в светских кругах, раскрыла свою сокровенную тайну. Ну, как раскрыла… Скорее, это сделал капитан ублюдского корабля «Черная лань», в придачу опозорив ее подругу, но это уже детали.

Семь суток на корабле царил… хаос. Хор сидела в трюме, словно пленница. Пленница на «Свободе». Ее участь застыла в воздухе в связи с не самыми приятными обстоятельствами.

Саму Адель тоже хотели сковать по рукам и ногам, быстро поняв, что она знала, кем является их капитан. Но то ли благодаря ее славному медвежьему нраву, то ли потому, что Кидд успела ввязаться в небольшую драку с Чайкой, команда поняла, что была еще одна ложь, о которой они не ведали. А потому старпома оставили в относительном покое.

Семь дней назад корабль разделился на два враждующих лагеря. Одни искренне хотели казни человека, под чьим парусом ходили, благодаря чьим убийствам и мерзким поступкам имели неоднозначную репутацию и хорошую долю добычи. Другие же хотели даровать прощение лгунье-капитанше. Не будем тыкать пальцем в тех, кто искренне желает узреть смерть кровавого капитана и тех, кто неуверенно хочет даровать ей прощение.

Что же касается Адель, то она понятия не имела, к чьему лагерю ей стоит присоединиться. С одной стороны, она знала Хор больше десяти гребаных лет. Они вместе выросли, вместе сражались и преодолевали разного рода преграды, будь то совместная попойка или побег от уродов, воспитавших Хор, а после захотевших сбагрить ее в монастырь за ненадобностью.

Но с другой… С другой стороны, Хортенсия Обри солгала ей. И вновь распорядилась ее судьбой на свое усмотрение. Это заставляло пламя ненависти в груди старпома разгораться с новой силой. Отчаяннее. Жестче.

Пощады не будет.

– Я спросила: как ты сюда, мать твою, попал.

По правде говоря, характер Адель и ее манера вести разговоры никогда не были ангельскими. И, к сожалению, то, что она не ела нормально уже как гребаную неделю не способствовало повышению уровня ее дружелюбия.

После того мелкого шторма «Свобода» сбилась с намеченного курса. Ее оттащило на мили еще дальше в океан. Вишенкой на торте стал штиль, в который они угодили.

Побитая команда, кончающиеся запасы лекарств и урезанные пайки.

Лучшего и пожелать было нельзя.

И все это во время мятежа.

Просто, блять, прекрасное сочетание несочетаемого дерьма.

– Я попал к Вам с «Черной лани», – ответил тот, кого Кидд решила мысленно называть про себя «Подлецом-беглецом». – Я не был с теми мерзавцами, не подумайте…

– Ну да, ты так, мимо проходил, – кивнула Адель, сильнее надавив на лезвие кортика. Пусть не думает лгать ей. Одной лгуньи на этом корабле более, чем достаточно.

– Я корсар1, мисс, – устало протянул Подлец-беглец, на миг даже перестав дышать. По его загорелой коже потекла капля крови. – И на том судне выполнял поручение Короны. Но все пошло не по плану и…

– И ты решил, что лучше прятаться у нас, чем сдохнуть?

– Откровенно говоря, мне нравится жить…

Надо отдать ему должное: он ни произнес ни звука, когда Адель во второй раз ударила его по яйцам. Он только согнулся пополам, отчего острие кортика проехалось по его шее, а руки устремились к причинному месту. И пока беглец был в замешательстве уже второй раз за прошедшие пять минут, Адель, выхватив веревку из кармана кожаной жилетки, зашла за его спину, грубо хватая за локти. Подлецу-беглецу ничего не оставалось делать, кроме как позволить ей сковать конечности. Без сопротивления.

– Не то, чтобы я хотел детей…

– Я тоже.

– Мы могли бы стать чудесной парой.

Недоумку пришлось закрыть рот, когда Адель, появившись перед его лицом, красноречиво посмотрела на его пах, молча предупреждая. Еще одно слово, и он не только не сможет иметь детей, но и женщин тоже.

Схватив его за локоть, старпом поволокла своего нового пленника в неприметный с первого взгляда карцер, в котором с недавних пор «поселилась» Чайка. Адель пока еще не поняла, хочет ли рассказать Леону о своей «находке» или нет. Сама разберется, что делать с этим болтливым подлецом.

С тех пор, как Хортенсию кинули в камеру, квартирмейстер взял на себя временное командование кораблем, ясно дав понять Кидд – если та попытается перетянуть власть на себя посредством своей должности, то окажется рядышком с подругой. А этого ей не хотелось. Пусть Адель злилась и ненавидела Чайку всем своим пламенным сердцем, но, пока она имеет свободу передвижения, не все потеряно. Может, чуть позже, она сможет вернуть этот балаган к прежнему порядку.

Как бы сильно старпом ни злилась на свою подругу, бросить эту суку на произвол судьбы она пока не могла. А, учитывая, что господин квартирмейстер с каждым днем все больше и больше вкушал чувство власти и вседозволенности, нужно было держать ухо в остро. С тех пор, как корабль попал в штиль, на борту установились новые порядки: получение медикаментов и опиатов выдавалось в чертовски маленьких количествах и лишь по особой нужде; запасы питьевой воды были рассчитаны на каждого члена команды и никому не позволялось выпить больше положенной дневной нормы; провиант, и без того скудный, и вовсе урезали со вчерашнего дня. Еду старались расходовать максимально экономно, ведь, поскольку «Свобода» уже давно должна была причалить к берегам Пиратских Убежищ, припасы кончались. Никто ведь и подумать не мог о такой неприятности.

Этим утром Леон и вовсе любезно сообщил Кидд, что не намерен кормить пленницу. Чертов ублюдок.

Открыв ключом камеру, Адель со всей учтивостью толкнула внутрь Подлеца-беглеца.

Хортенсия, сидящая на полу, встрепенулась, а затем и вовсе вскочила на ноги, непонимающе переводя взгляд с подруги на незнакомца. Она ждала еды, а не компании.

За это время, проведенное почти без света и пищи, лицо капитанши осунулось и побледнело. Синяк со скулы почти сошел, оставшись там бледно-желтым пятнышком, а от ссадины возле рта и вовсе не осталось и следа. Эти «подарки» Кидд успела оставить Обри, прежде чем едва начавшаяся драка кончилась. Волосы Чайки были собраны в привычный пучок, но под глазами не было сурьмы, лишь синяки. Не было и небрежно закатанных рукавов рубахи и сдвинутой на бок треуголки. Одежда была грязной и в пятнах крови, оставшихся еще с абордажного боя. Первые пару дней Бернадетта, упросив квартирмейстера, прибегала сюда, перевязывая чужие страшные раны. И лишь по этому Хортенсия Обри, пусть и изрядно ослабшая, до сих пор была жива. Благодаря стараниям беглой аристократки.

– Кто это? – прохрипела она, вперивая глаза в незнакомца, который с таким же удивлением смотрел на нее.

Но Адель проигнорировала ее. Она не разговаривала с подругой уже семь суток. Ни слова ни сказала этой лживой суке. Лишь молча приходила с едой и также молча после уносила пустую посуду. Кидд было нечего сказать Обри.

– Леон отказался выдавать твой паек, – сухо проговорила Кидд, впервые заговорив с Чайкой. После она взглянула на свою «находку»: – Я пока не решила, что сделаю с тобой. Но настоятельно рекомендую сидеть молча, если хочешь жить.

И с этими словами старпом закрыла карцер, оставляя двух людей во тьме.

Как же она устала. Как же ее достал этот блядский балаган.

Кидд осталась стоять в чреве корабля, бездумно пялясь в деревянный корпус.

Вспоминая события, всколыхнувшие ее жизнь. События, которые вновь рисковали сломать ее и без того переломанную судьбу.

Стоило Чайке рассказать историю своей жизни, как спустя десять минут она уже была в карцере. Никто не захотел церемониться с лгуньей-капитаншей. Во-первых, все были ошарашены. А во-вторых, все имели неоднозначные мнения на этот счет и не понимали, а что, собственно, им теперь делать с капитаном? Наказать, простить, казнить? Учитывая всю двоякость ситуации, можно было смело ее убить и после простить.