Прекрасные маленькие глупышки Оливия Хоррокс

Весна 1932 года

Мне следовало бы понимать, что этот буклет принесет одни неприятности. Я листала его за завтраком с безразличным видом, а сердце под блузкой колотилось от волнения. Мне хотелось вскочить на старый стол из орехового дерева, сметая на пол тарелки и чашки и подбрасывая в воздух тосты, намазанные маслом. Хотелось громко кричать оттого, что меня каким-то непонятным образом отыскали! Чудесная маленькая художественная школа, расположенная на вершине утеса в Корнуолле, ухитрилась обнаружить меня в этом крошечном городишке, где никогда не случается ничего волнующего. И они хотят, чтобы я поехала на взморье и начала карьеру художницы.

– Как интересно… – пробормотала я, изображая полное равнодушие.

Ни к чему вскакивать на стол и давать представление. Нужно учитывать вкусы своей публики, а мои родители – явно не из числа любителей кабаре. Папа углубился в деловой раздел «Таймс», а мама пыталась кормить яйцом всмятку моего брата Джорджа. Она подносила ложку к его плотно сжатым губам, а он морщил красное личико и, бурно протестуя, мотал головой.

– Интересно, как они узнали наш адрес… – Я слегка повысила голос на случай, если они меня не услышали. Однако ни один из родителей не поднял глаза до тех пор, пока возникшая за моей спиной младшая сестра Мэри не нацелилась на буклет.

– Элизабет получила письмо! – закричала она, пытаясь выхватить его из моих рук.

Я даже не слышала, как она вошла в столовую. Вздрогнув от неожиданности, я вовремя убрала рекламку подальше от нее. С тех пор как Мэри завладела моими книгами Агаты Кристи, она стала как одержимая играть в детектива: шныряла по дому и бесшумно подкрадывалась к людям, чтобы добыть то, что называла «уликами». Лично я называла это иначе: «совать нос в чужие дела».

– Это не письмо, – возразила я, подняв брошюру над головой. – Это рекламный буклет. Твои дедуктивные навыки пока не столь совершенны, мисс Мэри Марпл.

Слегка нахмурившись, она уселась рядом со мной и схватила тост. Папа наконец-то оторвался от газеты.

– Что за буклет? – осведомился он, прищурив серые глаза и пристально глядя на меня через стол.

– Из Художественной школы Святой Агнессы, – ответила я, чувствуя, как от волнения перехватило горло. – Я не подавала туда заявление, так что не знаю, почему они прислали мне его.

– Я думал, мы покончили с этим вздором насчет художественной школы? – заметил папа, поскучнев, и налил себе вторую чашку кофе.

Я знала, что это риторический вопрос, но все равно ответила:

– Какой вред будет, если я пошлю им портфолио? Ведь они неспроста прислали мне эту информацию.

Мама отвлеклась от Джорджа, и тот взялся размазывать яйцо по своему высокому стулу.

– Элизабет, не начинай. Только не сегодня. – Вздохнув, она принялась стирать салфеткой жидкий желток с лица малыша.

«О, как это хорошо – быть Джорджем…» – подумала я, наблюдая, как он мотал головой и его красивые каштановые локоны прыгали вокруг ангельского личика. Зеница ока обоих родителей просто потому, что он родился мальчиком. Джорджу разрешили бы поехать в художественную школу. Когда он вырастет, ему разрешат что угодно. Но на меня у мамы есть только один план.

– А что, сегодня какой-то особенный день? – поинтересовалась я, потянувшись за следующим тостом.

Мэри опередила маму с ответом.

– Сегодня к чаю придет Чарльз Бонэм! – многозначительно произнесла она, положив локти на стол и игриво захлопав ресницами.

Я испустила стон. Как же я забыла? Мама несколько дней лишь об этом и говорила.

– Убери локти со стола, Мэри! – резко одернула ее мама. – Но ты совершенно права. А ты, Элизабет, на этот раз обойдись без фокусов. Запас кавалеров для тебя иссякает. К тому же после твоей последней выходки на балу в ратуше больше никто не пригласит тебя на танец…

Она сделала драматическую паузу, а я еле сдержала улыбку, с нежностью вспомнив тот вечер. Я так сильно наступила на ногу Роберту Каллагану, когда он пытался облапать меня во время танца, что сломала ему три пальца. Правда, моя версия этой истории никого не интересовала. Я прослыла негодяйкой, и местное дамское общество окрестило меня «злючкой, недостойной внимания ухажеров».

– Ты наденешь красивое платье, будешь улыбаться и вести любезную беседу с Чарльзом, – продолжила мама. – И надеюсь, сумеешь продержаться хотя бы пару часов.

Папа уронил на стол газету, вытер салфеткой усы и одарил меня долгим тяжелым взглядом.

– Твоя мать устраивает эту встречу в твоих интересах, Элизабет. Соблаговоли не сидеть с кислой физиономией.

Я подумала, что наши мнения относительно моих интересов отличаются, но оставила эту мысль при себе и принялась намазывать на тост толстый слой малинового джема. Вдруг в дверь позвонили, и наша лабрадорша Астрид, вздрогнув, начала лаять и скакать в холле. Мы все обернулись на звук – за исключением Джорджа: ему все происходящее было до лампочки, и он с упоением пускал пузыри.

– Это не может быть Чарльз! Он же должен прийти через два часа! – в панике воскликнула мама, приглаживая волосы и расправляя юбку.

– Я пойду посмотрю. – Папа, сидевший во главе стола, поднялся со стула. – А ты ступай к себе и переоденься, – добавил он, оглянувшись на меня.

Я поспешила пройти мимо него под громкий лай Астрид, которая продолжала бесноваться в коридоре. Перепрыгивая через две ступеньки, я помчалась по лестнице. Однако торопилась я отнюдь не для того, чтобы поскорее переодеться, а чтобы, свесившись через перила, увидеть пришедшего. Раздались приглушенные голоса, и папа отступил, пропуская кого-то в холл. К счастью, это не Чарльз Бонэм. Седые волосы, уложенные в знакомую прическу «птичье гнездо», и поношенное меховое пальто могли принадлежать только моей тете Клэрис. Она взглянула вверх, и ее серые глаза мгновенно обнаружили меня. Плечи мои расслабились, и я улыбнулась.

– Привет, горе луковое! – подмигнула она мне, тяжело опираясь на трость.

– Не ожидала увидеть тебя сегодня! – крикнула я, скатилась по ступенькам и заключила тетушку в объятия, вдыхая знакомый аромат фрезий и табака.

– Я слышала, что сегодня к вам зайдет Чарльз Бонэм. Вы же не думали, что я пропущу такое событие, не правда ли? – усмехнулась она, и мы прошли в столовую.

Мэри буквально врезалась в тетю Клэрис, едва открылась дверь, и чуть не сбила ее с ног. Мама раздраженно вздохнула и сделала сестре выговор, но та, кажется, не услышала.

– Я знала, что это ты, знала! Правда, мама, я знала? – взволнованно трещала Мэри, крепко обнимая тетю Клэрис за талию.

– Ты очень проницательна, – одобрительно произнесла тетушка, взъерошив каштановые локоны Мэри, и обратилась ко мне: – Она по-прежнему наслаждается твоими детективными романами?

– Да, но я прочитала почти все, что у нас есть. – Сестра надула губы и обиженно взглянула на меня. Как будто я виновата в том, что кончились книги, которые она у меня таскала.

– Ну что же, надеюсь, такой у тебя нет. – Тетя Клэрис достала из сумки небольшой томик. Я невольно ощутила укол ревности, когда Мэри, схватив экземпляр «Загадки Эндхауса», немедленно погрузилась в чтение.

– Кажется, действие этого романа происходит в Корнуолле, – продолжила тетушка, но Мэри уже не слушала.

Я же при слове «Корнуолл» забыла об обиде и вспомнила о буклете, который все еще лежал на столе. Пусть Мэри достанутся все детективные романы в мире, если я получу возможность провести хотя бы одно лето в Корнуолле… Должно быть, тетя Клэрис заметила выражение моего лица. Ласково улыбнувшись, она обняла меня за плечи.

– Кстати, о Корнуолле: я придумала для тебя подарок получше. – Взгляд ее упал на буклет. – О, кажется, он уже прибыл.

– Так это ты его прислала? – удивилась я.

– Конечно! Ты его как следует рассмотрела? Что думаешь? – Она хитро улыбнулась, а я попыталась изобразить радость, с трудом справляясь с разочарованием. Значит, эта школа не искала меня. Ну конечно, кто бы сомневался! Ведь я никто, пока не получу специального образования. Мечты о стипендии начали меркнуть, а без стипендии я не смогу туда поехать. Родители не позволят себе платить за мое обучение.

– Дорогая сестра, почему ты прислала моей дочери буклет, не посоветовавшись со мной? – сердито спросил папа тетю Клэрис. Он выпрямился во весь рост, однако рядом с тетушкой ему почему-то не удавалось выглядеть грозным.

– Потому что она хочет учиться в художественной школе, Артур. А эта школа считается одной из лучших, – пожала она плечами, сложив руки на набалдашнике трости.

– А я хочу новый автомобиль. Могу ли я надеяться, что увижу его припаркованным на подъездной дорожке? – резко произнес он.

Тетушка села за стол, и папа налил ей чая.

– Полагаю, ты откладываешь на эту мечту свои пенни. Ты достаточно стар и уродлив, чтобы самостоятельно оплатить ее, – фыркнула она, кладя в чашку несколько кусочков сахара. – Это мой подарок Элизабет. Ей нужно дать немного свободы, прежде чем она остепенится. Бедняжка никогда не покидала Хартфордшир. А в школе говорили, что у нее настоящий талант.