– Тебе в самом деле следовало обсудить это с нами, Клэрис, – вмешалась в разговор мама, подбрасывая на коленях Джорджа.

«Я что, превратилась в невидимку?» – подумала я, наблюдая, как эта троица решала мою судьбу.

– Интересует ли кого-нибудь, чего хочу я? – тихо спросила я.

– Нет, – хором ответили мои родители.

– Но почему она не может поехать? – воскликнула тетя Клэрис. – Думаю, это пошло бы ей на пользу. Я заплачу за все. Вам не придется ни о чем беспокоиться.

Тот факт, что тетя Клэрис гораздо состоятельнее нашей семьи, всегда раздражал моего отца. Мы вовсе не бедствовали, но именно тетя Клэрис приходила на помощь каждый раз, когда наши туфли становились слишком тесными, и именно она неизменно объявлялась перед Рождеством с индейкой в руках. Кажется, родители не были особенно благодарны ей. Мама нередко говорила, что легко изображать спасительницу, когда тебе не нужно растить троих детей. Лично я считаю, что они неправы, ведь она искренне хотела помочь. Муж тети Клэрис владел пуговичной фабрикой, которая в военные годы стала производить форму для солдат, и дядя нажил маленькое состояние. Но счастья им это не принесло – они не могли иметь детей. Тетушка утверждала, что это неважно, так как у нее есть дядя Тед и ее племянники и племянницы. Однако вскоре дядю Теда унесла испанка, и тетя Клэрис осталась одна. Она продала фабрику, увеличив свое состояние. Но, по ее признанию, всем деньгам в мире она предпочла бы еще один день в компании дяди Теда. Правда, до моих родителей это, похоже, не доходило. Полагаю, люди всегда хотят того, что не могут иметь.

Папины усы встопорщились, и он весьма сурово ответил:

– Это не имеет никакого отношения к деньгам, Клэрис. Мы не желаем, чтобы она уезжала теперь, когда мы наконец подыскали достойного кавалера, проявившего к ней интерес. Женщины не должны быть художницами, они должны выходить замуж и растить детей.

Я не поняла, в чей адрес был направлен этот комментарий – мой или тети Клэрис, – но все равно ощутила боль и безысходность: они никогда не оставят меня в покое.

– Что за вздор! – воскликнула тетя Клэрис. – История знает сотни женщин-художниц. Ты живешь в Средневековье, Артур, и позволяешь своей гордости брать над тобой верх.

– Давайте больше не будем спорить об этом, – вмешалась мама, все еще сражаясь с Джорджем. Он уже начал хныкать, и я его за это не винила. – Мне достаточно и одного капризного ребенка. Элизабет, ступай и подготовься к визиту Чарльза. Мы можем обсудить все позже.

Вернувшись в спальню, я закрыла дверь, чтобы насладиться тишиной и покоем. Пол недавно натерли, и он еще сильно пах воском. Осторожно ступая, я прошла к окну и открыла его, впуская свежий воздух. Мама разложила на кровати нарядное платье персикового цвета, и я со вздохом провела пальцами по шифону. Хотя это платье стоило очень дорого и мама купила его специально для сегодняшнего визита, оно было просто ужасным. Сняв широкие брюки, я натянула шелковые чулки, влезла в платье и взглянула в зеркало. Выглядела я нелепо. Персиковый – определенно не мой цвет, и в этом платье я казалась бледной и больной. Я провела рукой по волосам в тщетной попытке укротить непокорные кудряшки. По какой-то генетической прихоти они категорически отказывались укладываться в красивые локоны и лежать ровно, как у брата и сестры. Я думала, что модная короткая стрижка исправит дело, но – увы: теперь волосы образовывали нечто вроде пушистой треугольной рамки вокруг моего лица. От этих печальных размышлений меня отвлекло царапанье в дверь. Она распахнулась, и в комнату ворвалась Астрид.