- Кстати, где это зеркало? – спросила я, оглядываясь на большое зеркало в овальной раме, висевшее на стене между окон. – Это оно?

- Нет, госпожа, оно в вашей рабочей комнате, - напомнила Леонелла. – Жаль, что сейчас вы не сможете им воспользоваться…

- Почему?

- Потому что вы его разбили, госпожа, - с тяжёлым вдохом доложила Люнета.

7. 3-3

Разбила?.. Ну, не я, конечно. Прежняя Элейна. Разбила зеркало, которое указало ей на суженого-ряженого. Зеркало обмануло в ожиданиях, вот малышка Элейна и ударила по нему… Вот разве можно так обращаться с ценными предметами?

- Хотите, мы проводим вас в вашу рабочую комнату? – предложила Леонелла. – Вдруг ещё что-то вспомните. Мы так рады, что вам лучше, госпожа! Вы сейчас почти совсем, как прежняя! До… до встречи с сэром Ланселотом.

Не знаю, можно ли было посчитать это комплиментом, но посмотреть на комнату я согласилась. Пока непонятно, что происходит, и почему я участвую в этом костюмированном спектакле, но выйти из этой комнаты – уже как покинуть тюремную камеру.

Девицы надели на меня туфли, и они оказались достаточно удобными, пусть и были сшиты «мешочком», одинаково на левую и правую ноги.

Мы вышли из комнаты, прошли по коридору, поднялись по узкой витой лестнице и оказались в открытой галерее, откуда открывался ещё более потрясающий вид, чем из окна комнаты, в которой я проснулась.

Теперь я находилась на самом верху замка из белоснежного камня. Вокруг, на сколько хватало взгляда, тянулись холмы – скалистые и поросшие деревьями, а между ними причудливо изгибаясь текла река. Она несла свои воды куда-то на восток, и теперь, в золотистых лучах солнца, походила на золотую нить, пересекающую зелёную бархатную ткань. Замок стоял на острове, и вокруг него была вода. Узкий длинный мост вёл на берег с одной стороны, с другой была пристань, где колыхались на волнах лодки – большие и маленькие, под парусами и простые, вёсельные. Далеко на лугу я увидела белые пятнышки – это гуляли отары овец, а поближе зеленели свежей порослью пахотные поля. И надо всей этой идиллией – голубое небо с белоснежными, как овечки, кудрявыми облаками.

- Идёмте, госпожа, - позвала меня Леонелла, и я с трудом оторвалась от этой потрясающей картины.

Ни автострад, ни машин, ни линий электрических столбов – только человек и природа… Как тут, наверное, страшно жить, в этом красивом мире. Кто лечит зубы? Кто вырезает аппендицит? И вакцин от вирусов нет… Я вздрогнула, поежилась, хотя ветер, дувший от реки, был тёплым, и поспешила за служанками, уводившими меня по галерее в следующий коридор.

Мы поднялись ещё выше по лестнице и оказались перед закрытой дверью – узкой, в металлических клёпках, с круглой серебряной ручкой.

- Это ваша рабочая комната, госпожа, - подсказала Леонелла.

Видимо, заходить сюда полагалось лишь мне.

Повернув ручку, я толкнула дверь, поднялась ещё на одну ступеньку и перешагнула порог.

Первое, что я увидела – солнечный свет, льющийся во все окна. Золотистые нити пронизывали воздух, невесомые пылинки танцевали в широких солнечных лучах. Было слышно, как щебечут птицы и воркуют голуби.

Я сделала шаг вперёд, оглянулась…

Возле одного окна стоял столик для вышивания, возле него – стул с фигурной спинкой и мягкой подушечкой на сиденье. На полу – корзина с клубками разноцветных ниток, подушечка для иголок, похожая на ощетинившегося ежа. Нитки перепутаны, цельнокованные ножницы валяются на полу – будто обронены в спешке. Я подошла к столику, с любопытством посмотрев на вышивку.

Она не была закончена – в ткань была всунута иголка с продетой в ушко алой ниткой. По натянутому льняному полотну вели простую строчку, обозначив дерево и сидевших на нём разноцветных птичек. Миленькая детская вышивка. Сделано аккуратно, но без фантазии. Обернувшись, я увидела на противоположной стене огромное круглое зеркало. Рама у него была позолоченная, словно сделанная из завязанных узлами пучков золотых нитей. Словно лучи солнца, просеявшиеся сквозь оконные решётки, легли причудливыми узорами.