– Вы вините себя? – спросила Ольга.

– Каждый день, – просто ответила Мария. – Если бы я не задержалась на работе… если бы сама поехала за ней…

– Но вы же понимаете рационально, что не могли предвидеть аварию?

– Рационально – да. Но сердце не всегда слушает разум.

Ольга некоторое время делала записи, затем снова посмотрела на Марию:

– Существует теория, что сильная психологическая травма может повышать восприимчивость к определённым… скажем так, аномальным явлениям.

Мария подняла брови:

– Вы хотите сказать, что я действительно могла слышать голос дочери? Не как галлюцинацию, а как нечто реальное?

– Я не говорю ни "да", ни "нет", – осторожно ответила Ольга. – Просто констатирую, что существуют явления, которые современная наука не может объяснить. И люди, пережившие глубокую травму, часто становятся своего рода "приёмниками" для таких явлений.

Мария смотрела на молодого психолога с растущим удивлением:

– Я ожидала, что вы скажете мне о подавленной скорби и посттравматических галлюцинациях.

Губы Ольги тронула лёгкая улыбка:

– Я могу и это сказать, если хотите. Но я предпочитаю не ограничивать реальность рамками сухих академических теорий.

Их разговор прервал стук в дверь. Это был Жэка.

– Мария Фёдоровна, – он был бледен и встревожен, – там Петрович… с ним что-то не так.

– Что случилось? – Мария мгновенно поднялась.

– Он стоит у резервуара с растворителем, – дрожащим голосом сообщил Жэка. – Говорит, что слышит голоса, требующие жертву. У него в руках зажигалка…

Мария и Ольга бросились к двери.

Сергей Петрович Кузнецов, пожилой электрик, последние двадцать лет проработавший на заводе, стоял у металлического резервуара с растворителем, сжимая в руке дешёвую пластиковую зажигалку. Его глаза были странно пусты, на лице застыло отрешённое выражение. Вокруг столпились рабочие, не решаясь приблизиться.

– Сергей Петрович, – мягко позвала Мария, медленно подходя к нему. – Что вы делаете?

– Они требуют, – монотонно произнёс электрик, не глядя на неё. – Говорят, им холодно. Говорят, нужен огонь.

– Кто говорит, Сергей Петрович? – спросила Ольга, остановившись рядом с Марией.

– Дети, – просто ответил он. – Дети за стеной.

Мария переглянулась с психологом. Ольга едва заметно кивнула, давая понять, что берёт ситуацию на себя.

– Сергей Петрович, – Ольга сделала шаг вперёд. – Я вас понимаю. Вы хотите помочь детям, это правильно. Но подумайте – если вы устроите пожар, пострадают живые люди. И дети этого не хотят.

Рука электрика с зажигалкой дрогнула.

– Они говорят, что замёрзли, – его голос звучал по-детски растерянно. – Им так холодно…

– Мы поможем им другим способом, – пообещала Ольга, делая ещё шаг. – Давайте вместе придумаем, как согреть их без огня. Хорошо?

Она медленно протянула руку:

– Дайте мне зажигалку, Сергей Петрович. И мы вместе поможем детям.

Какое-то время старый электрик стоял неподвижно, потом его плечи поникли, и он покорно отдал зажигалку.

– Они такие холодные, – прошептал он. – Как лёд. И всё время плачут.

Ольга осторожно взяла его под руку:

– Пойдёмте со мной. Мы поговорим о детях подробнее.

Когда психолог увела Кузнецова, Мария повернулась к столпившимся рабочим:

– Всем вернуться к работе. Сергей Петрович переутомился, с ним всё будет в порядке.

Люди неохотно разошлись, о чём-то негромко переговариваясь. Мария чувствовала растущую тревогу. Если подобные инциденты продолжатся, удержать ситуацию под контролем будет невозможно.

Её размышления прервал телефонный звонок. Это был Темников.

– Мария Фёдоровна, – его голос звучал взволнованно. – Я кое-что нашёл в архиве. Вам нужно это увидеть.