Педсовет продлился два с лишним часа. Матвей Григорьевич сказал, что это рекорд. Ирина Васильевна, давняя знакомая Павла, негативно высказалась и о слишком строгом, по её мнению, директоре, и о затянувшемся педсовете. На какое-то время она пожалела о своём переходе в эту школу.

Юлия Викторовна отсутствовала, а Валентина Савельевна (секретарь и документовед одновременно) Павла Сергеевича ждала. Она серьёзна не по годам. Двадцативосьмилетней девушке следовало быть более улыбчивой. А после недолгого с ней общения Павел решил, что Валентина Савельевна вообще недобрая девушка. Он написал заявление для приёма на работу. Она сделала копии документов, трудовую и медицинскую книжки, справки об отсутствии судимости и о психическом освидетельствовании оставила у себя в оригиналах. Кое-где Павел поставил свою подпись. Валентина Савельевна ознакомила с внутренними документами школы, касающимися вновь прибывшего работника. Один информационный документ Паше не понравился, ему пришлось согласиться с ним вынужденно, тем более его официальный педстаж был небольшим. Ни в одной из школ с такого рода новшеством Паша не сталкивался. А дело вот в чём. На основании устава школы директор принял следующее решение: «Предыдущий стаж работы принимаемого на работу педагога вне стен этой школы для начисления денежной надбавки к заработной плате в расчёт не берётся». Насколько законно подобное решение, Валентина Савельевна ответить не смогла, но и не промолчала:

– Ну вот так у нас! Задайте вопрос директору. Я должна была просто известить вас.

Паша сразу отмёл вариант, предложенный секретарём. Он был доволен тем, что вовремя нашлось место работы. Они попрощались, правда, как заверила его Валентина Савельевна, ненадолго.

– Я вас ещё через недельку вызову расписаться в других документах, как всё подготовлю.

– Хорошо! До свидания.

Павел не захотел дожидаться директора. Сейчас у него не было к нему вопросов.

Настоящая работа для Павла Сергеевича началась второго сентября. Он поднялся в шесть утра, тихонько вышел из своей половины, чтобы не потревожить спящую маму, свет не включал. Для начала прошёл в кухню. Из настенного шкафа взял начатую бутылку нерафинированного оливкового масла экстра вёрджин, из холодильника достал половину лимона, из посуды ему понадобились блюдце, неглубокая тарелка, нож и столовая ложка. К этой ежедневной процедуре Павел подходил ответственно. Он отре́зал дольку лимона, в левую руку взял ложку, налил в неё почти под самые края оливкового масла, пальцами правой руки из отрезанного кусочка лимона выжал в ложку лимонный сок. Следующий трюк был самым сложным. Острием ножа аккуратно перемешал масло с лимонным соком. Вся операция проходила над тарелкой. Он очень огорчался, если на неё падала хоть малюсенькая капелька. Редко, но такое случалось. В подобные случаи Паша, запрокинув ложку чудесного «лекарства» в рот, слизывал языком с тарелки то, что на неё по небрежности капнуло. В этот раз операция прошла успешно. Паша верил в оздоровительный эффект такой жидкой смеси. А ещё больше доверял чайной ложке мёда, разбавленной в двухстах пятидесяти миллилитрах воды с лимонным соком. Он обычно наливал воду в кружку на глаз. Сейчас Паша пропивал месячный курс первого целебного средства. Что то, что другое выпивать нужно было с утра натощак, а первую пищу принимать не раньше, чем через полчаса. Поэтому Павел приступил к утренней гигиене. Он вернул всё то, что доставал обратно на свои места. Неиспользованную часть лимона оставил на блюдце. Когда Паша умылся, почистил зубы, бритвенный станок сегодня не потребовался, он брился через день, зашёл в комнату, тогда мать уже не спала, а вовсю орудовала на кухне. Надежда Николаевна разбила в суповую тарелку два яйца, взбила их венчиком, нарезала батон, у неё получилось шесть тонких кусков, лежащих на деревянной доске для резки хлеба. А Павел заглянул под крышку заварочного чайника. Он не выливал из него оставшуюся заварку с вечера, а продолжал использовать её до полного истощения чайника. Паша убедился, что старой заварки хватит ещё не на одну кружку. Ему оставалось наполнить водой электрочайник. Он прошёл в кухню. В сковороде потрескивало и урчало подсолнечное масло.