Звук текущей воды нарастает, стихает, снова нарастает. Тара направляется к двери, возле которой на оранжевом стуле сидит Рошель и читает журнал «People».

– А ты правда хочешь, чтобы мы отстали от тебя?

В том, как она спрашивает, нет ничего обидного; в ее голосе только любопытство.

Я трачу как можно больше времени на то, чтобы почистить зубы.

В конце концов она уходит.

Сегодня день смены постельного белья. Все мы, гостьи, должны выстроиться в очередь в прачечной, сдать использованные простыни и полотенца и получить чистые. Во время смены белья все поголовно демонстрируют подобающее поведение, возможно, потому что Дорин, отвечающая за этот процесс, относится к нему очень серьезно. Каждую неделю она развешивает в прачечной написанные от руки плакатики, где много заглавных букв и восклицательных знаков. «Очередь справа от Сотрудника!» – написано на одном. «Пожалуйста, подготовьте белье для проверки Сотрудником!» – на другом.

Я стою в хвосте очереди – справа от Сотрудника, с подготовленным для проверки бельем, – когда сзади подходят Сидни и Тара. По запаху сигарет я догадываюсь, что они только вернулись с террасы для курения, где все зависают между сессиями.

– Привет, ЛМ.

Мои щеки начинают полыхать – мне всегда плохо из-за того, что я не отвечаю Сидни, а она всегда здоровается со мной, как будто я нормальная. Я замираю и жду.

– Угораю с этих объяв, – говорит Сидни через какое-то время. Я немного расслабляюсь, поняв, что ее слова обращены к Таре. – Вон та моя любимая.

Я не могу не слушать.

– «Просим гостей воздержаться от снятия наматрасника в конце пребывания». – Сидни читает объявление Дорин глубоким официозным тоном. – Типа кто-то такой: «Хм, какой же сувенир взять из „Псих-ты“? О, точно! Наматрасник!»

Внезапно у меня в воображении Дорин отчаянно борется с кем-то за наматрасник. Я вижу, как она жмет аварийную кнопку и потом катается по полу с одной из девочек, пытаясь вырвать какой-то из своих драгоценных наматрасников. К горлу подступает смешок. Я сглатываю. Перед моим мысленным взором разворачивается полноценная битва, где гостьи и сотрудницы насмерть бьются за наматрасники. Я прикусываю щеки изнутри. Я вонзаю ногти себе в ладони. Не помогает. Я бросаюсь из очереди и бегу к лестнице.

– Ты куда? – кричит Дорин. – Это нарушение правил, слышишь?

За мной захлопывается дверь, и я наконец в прохладном и тихом мирке лестничного пролета. Я шагаю через две ступеньки, топая как можно громче, чтобы заглушить странные, придушенные звуки вырывающегося из меня смеха.

Сегодня в игровой дежурит сотрудница, которую я раньше не видела, – молодая, улыбчивая и явно новенькая. Она здоровается и спрашивает, не хочу ли я сыграть в «Эрудит».

– А как насчет «Погони за фактами»?[6] – говорит она. – Я в ней мастер.

Я беру коробку «Четыре в ряд» и сажусь спиной к ней. Потом начинаю играть сама с собой. Имитирую стратегию Сэма, нешаблонное мышление, и хожу куда попало, вместо того чтобы начинать всегда одинаково и пытаться построить одну очевидную прямую линию по скучной схеме. Через некоторое время улыбчивая молодая сотрудница встает и выходит переговорить с другой сотрудницей у поста, приглядывая за мной через стекло.

Вскоре решетка превращается в безнадежный хаос красных и черных фишек; везде заблокированные ряды, и нет никакой возможности построить прямую линию. Я туплю в игровое поле, когда надо мной нависает чья-то тень.

Внезапно рядом стоишь ты, в длинном синем пальто и шарфе, держа сумочку и ключи. Я выпрямляюсь на стуле – и жду, когда ты в своей одежде из реального мира, со своими ключами от машины и дома, скажешь мне, что ты уходишь, что с тебя хватит, что ты ставишь на мне крест.