Мои руки поднимаются вверх по его рукам, пальцы перебирают толстые нити мышц.

Его плечи широкие и сильные.

Он такой высокий, что моя голова находится прямо под его подбородком.

Я приподнимаюсь на цыпочки, чтобы лучше дотянуться до него, когда замечаю, что он немного наклоняется.

— Это очень тактично, — думаю про себя.

Он определенно выглядит как нормальный мужчина, по крайней мере, по формам.

Это немного снижает мою тревогу.

С его слегка нахмуренными бровями, аристократическим носом и сильной, угловатой челюстью, я представляю, что он должен быть очень красив.

Я осторожно провожу пальцами по его полным, теплым губам и пытаюсь представить себе его лицо.

В голове возникает шальная мысль:

— Какого цвета у тебя кожа? Я имею в виду... чешуя? — поправляю себя.

— Серебристая.

Я киваю и пытаюсь представить себе привлекательного мужчину с серебряной чешуей.

— А глаза?

— Темно-зеленые. Цвет изумрудов.

Улыбка играет на моих губах. Конечно, дракон сравнил бы свои глаза с драгоценным камнем. Общеизвестно, что они жаждут драгоценных камней и сокровищ.

Я глажу его по шее, спускаясь к груди.

Мои пальцы скользят по толстым слоям мышц…

Когда я спускаюсь к его животу, то понимаю, что под его чешуей нет ни унции жира.

Внезапно, Морт хватает меня за запястья одной рукой и останавливает мое исследование его тела.

— Прекрати! — раздается глубокий угрожающий рык из глубины его груди.

Мои вены наполняются льдом.

— Мне... мне жаль, — успеваю вымолвить, как он отпускает мои дрожащие руки.

— Я сделала что-то не так?

— Может, я и дракон, но я мужского рода.

Я нахмуриваюсь в замешательстве, пока не поняла: мое прикосновение возбудило его, как и любого другого мужчину...

На моих щеках вспыхивает жар.

— Мне... мне очень-очень жаль! Я не хотела!

Я замираю, и мое сердце останавливается.

Он может сделать со мной все, что захочет.

Я его пленница... жертва, которую он приносит, чтобы умиротворить своего проклятого зверя.

Страх пробегает по позвоночнику, когда я задаюсь вопросом, что именно это может означать.

Его цвет снова меняется между красным и странным серебристым.

Он выдыхает.

— От тебя воняет страхом. Не волнуйся, я бы тебя и так не тронул, — в его тоне звучит нотка отвращения — Мой род не спаривается с твоим.

— Меня зовут Милана, — зачем-то выдаю.

— Что? — заметно раздражается он.

— Меня зовут Милана.

Между нами воцаряется молчание, прежде чем он наконец произносит:

— Твое имя не имеет значения.

Мой рот открывается, потому что он такой грубый.

— Для меня это важно, — огрызаюсь и злюсь на то, что он так меня отвергает. — И если мы хотим быть вместе…

— Мы не будем вместе, — рычит он — Я же сказал тебе, что мой род не спаривается с твоим. Мое тело откликнулось на тебя, потому что ты первая, кто прикоснулась ко мне за много лет. Вот и все.

Хотя мне, наверное, следовало бы обидеться, мне становится его жаль.

Прикосновения — это все для меня. Без них я бы потерялась во тьме! Даже когда еще могла видеть, я дорожила этим чувством больше всего.

Я вспоминаю долгие летние дни, когда мы с сестрой шли рука об руку через лавандовые поля. Вместо того чтобы рассказать ему обо всем этом, я просто объясняю:

— Я не имела в виду, что мы будем спариваться. Я просто имела в виду, что мы будем проводить время вместе.

Он снова замолкает, и мне так хочется посмотреть на него, потому что серебристый цвет его ауры совершенно ничего не говорит мне о его эмоциональном состоянии.

— Пойдем, — наконец говорит он и берет меня за руку — Я отведу тебя в твою комнату.

— Хорошо.

Мягкий шорох гальки под нашими ногами сменяется твердым камнем.

Тяжелый скрип двери, открывающейся на старых петлях, вскоре сменяется гулким эхом наших шагов.