Он встал.

– Готовься. Завтра ты пойдёшь со мной. Сегодня – гуляй по деревне, смотри, слушай. Но помни: ты здесь гость, хоть и невольный. Не позорь меня.

Я кивнул. Он бросил на меня последний взгляд и ушёл.

И в тот момент я понял: начался новый виток. Больше не сарай, не стены, не рабская тень. Я стал частью чего-то большего – истории, которую ещё не знал. Но чувствовал: впереди – не только испытания, но и шанс. Шанс обрести себя.

Возможно, если выпадет мне шанс… я узнаю, где моя команда.

Эта мысль не давала покоя. Она тлела где-то в груди, как уголь под золой, не давая забыть, кто я и откуда. Я не знал, живы ли они. Но если я здесь – может, и кто-то из них оказался поблизости. Моря странны и прихотливы: то разорвут всё в клочья, то выбросят на берег, как сеть с рыбой.

Я вышел из сарая, впервые не оглядываясь.

Стражник, тот самый – высокий, молчаливый, с лицом каменным, как истукан у ворот, – уже ждал. Он шагнул в сторону, давая мне дорогу, но не сделал ни звука, ни жеста. Только глаза – внимательные, как у ястреба.

Я прошёл мимо него. Он двинулся следом. Мы шли по узкой дорожке, выложенной плоскими камнями. Под ногами хрустела галька. По обе стороны – дома с покатыми крышами, заборами из тёмного дерева, в тени которых гнездились утренние лучи.

Деревня просыпалась. Женщины с вёдрами спешили к колодцу. Кто-то мёл двор, кто-то вешал рисовые снопы на сушку. Из окон доносился аромат варёного риса и рыбы на пару. Детвора, завидев меня, приникала к заборам, хихикала, тыкала пальцами. Кто-то крикнул:

– Нанбан! ( иностранец )

Я улыбнулся. Не со зла, а с любопытством. Здесь я был как журавль среди воробьёв.

Проходя мимо, я услышал, как одна из женщин шептала другой:

– Говорят, он пришёл с моря… как дух.

– А я слышала, он колдует, – прошептала в ответ вторая.

Я сделал вид, что не слышу.

Вскоре мы вышли к открытой площадке – здесь шумел рынок. Продавцы расставляли корзины с овощами, раскладывали на прилавках сушёную рыбу, морские водоросли, чай. Запахи были сильные, непривычные – сладковато-солёные, острые. Мимо пробежал мальчишка с бумажным змеем, за ним смеясь – ещё двое. Но завидев меня, замерли. Один ткнул пальцем:

– Он… настоящий?

Я кивнул.

Они взвизгнули и, смеясь, разбежались.

Мы прошли дальше. Стражник всё молчал. Лишь один раз, когда я остановился у уличного торговца, чтобы разглядеть маленькую фигурку из дерева – может, божество или дух-хранитель? – он сказал:

– Цукумо-гами. Не бери. Не время.

Я не понял, но кивнул. Его голос был глух, но уверенный. За всё это время – первый раз он заговорил.

Мы обошли почти всю деревню. В конце я сел на обочину, у старого каменного фонаря. Стражник остался стоять в двух шагах. Над деревней медленно поднималось солнце, освещая всё золотом. Ветер шевелил деревья за храмом на холме.

И вот в тишине, я снова подумал: если судьба привела меня сюда, значит, она не закончила писать мою историю. Если мне дали право говорить, слушать, ходить среди этих людей – возможно, она даст и шанс узнать, где мои товарищи. Кто выжил. Кто теперь где.

А пока… я буду смотреть. Слушать. Учиться.

Скоро я увижу даймё. А там – всё может перемениться.

Глава 3

Когда я впервые вышел один по улицам деревни, всё казалось мне иным. Воздух, запахи, голоса, лица – всё было чужое, и всё притягивало.

Я набрёл на додзё – деревянное здание с раздвижными дверями и свисающими полосками белой ткани у входа. Изнутри доносились выкрики и глухие удары. Я вошёл. Наступила тишина. Взгляды самураев впились в меня, словно лезвия. Они стояли в рядах – все в хакама, с обнажёнными катанами в руках. Мастера и ученики. И каждый – будто волк, выдрессированный, но готовый рвануться.