– Это твоя квартира? Геля! Ангел, ты слышишь меня?

Я слышала, но насторожилась и не захотела отвечать сразу:

– А что?

– Да, ничего, – пожал плечами Тихоновский и хлебнул из кружки, издав при этом довольно звонкий хлюп. – Просто подумал, что редко кому к двадцати четырём годам удаётся обзавестись собственной хатой. Съёмная?

– Мамина, – ответила я, внимательно разглядывая своего парня. Неужели Вика права, и Эдик ухаживает за мной с прицелом на жильё. – А ты где живёшь?

– Ой, не спрашивай! – Отставляя опустевший бокал, вздохнул мой парень. – Родаки всё продали, когда переезжали, так что меня приятель приютил на самой окраине.

Такое у него стало печальное лицо, что я не могла не посочувствовать. Сказать ничего не успела, Тихоновский встал и попросил разрешения осмотреть квартиру.

– Ты же в прошлый раз всё обходил, – напомнила я.

– Да ладно, тебе, Ангел, – засмеялся парень, – не будь душнилой!

Не дожидаясь ответа, он пошёл в большую комнату, считавшуюся залом, а оттуда в смежную с ней спаленку. Порядок я поддерживала, на этот счёт не переживала, но в мозгу гвоздём засел вопрос о мотивации Граммофона. Неужели его интерес к бывшей однокласснице сводился к жилищному вопросу?

Даже хорошо, что квартира мне не принадлежит. Лет восемь назад крошечную двушку в центре города моей маме подарила благодарная пациентка по имени Дарья Матвеевна Матвеева. Так случилось, что эта очень состоятельная и успешная бизнес-леди попала в реанимацию, где медицинской сестрой работала моя мама. Что-то там случилось: прибор, поддерживающий больную, сломался, или электричество дало сбой, или ещё что, мама вовремя сориентировалась, забила тревогу и вручную поддерживала пациентку до прихода врачей. Ей потом даже премию дали. Кроме того, Матвеева уговорила отличившуюся медсестру оказывать ей услуги на дому: когда уколы делать, когда давление измерять, когда просто поддержать морально. Всё-таки одинокой женщине, окружённой завистниками, льстецами и недоброжелателями приходится несладко. После двух лет довольно тесного общения Дарья Матвеевна купила для надёжной помощницы квартиру. Всю эту историю Эдик постепенно выудил из меня, неторопливо прохаживаясь по комнатам.

– Да-а-а… – протянул он, – повезло тебе. Другие бы сдавать стали за большие деньги, а твои разрешили дочери здесь жить.

– Тут до работы ближе, – оправдывалась я. – Потом, ты же помнишь, у меня ещё брат с сестрой. Им теперь каждому по комнате досталось.

– Класс! – оценил мои обстоятельства Тихоновский, подошёл к письменному столу с журналами по дизайну, которые я любила просматривать, изучая модные тенденции, переложил их из одной стопки в другую, и сделал заключение: – Значит, письма нет.

– Нет! – рявкнула я. – Говорила же!

– Ну, не сердись, Ангел! – расплылся в обаятельной улыбке Эдик, шагнул ближе ко мне, обнял, поцеловал и шепнул на ухо: – Прости моё любопытство.

– Ладно, – смягчилась я. – Проехали.

Парень мягко потянул меня, приглашая прилечь:

– Ты позволишь мне остаться?

– Э-э-э… – Не то чтобы я была против близости, но настойчивый, даже самоуверенный тон заставил меня передёрнуться, снова вспомнились подозрения, высказанные главной сплетницей офиса. – Прости, Эд…

– Что не так? Геля, любимая, ведь мы пара! Разве нет?

– Ты насовсем хочешь остаться, или только на ночь? – спросила я, освобождаясь от объятий.

– А что, – криво усмехнулся Тихоновский, – насовсем не вариант?

– Вариант, – кивнула я, – только мне нужно согласовать это с мамой. Это ведь её квартира.

– Ты взрослый человек… – начал Эдик сердито, но сам оборвал себя и улыбнулся. – Лады. Извини, я просто не ожидал, что ты откажешь. Извини. Я подожду.