Что такое? Это у соседей? Не такая уж у нас и слышимость. Другое дело перфоратор или низкие частоты современной музыки, но, чтобы разговоры или рыдания… Никогда раньше не проникали чужие голоса.

– Так и быть, – пообещала я письму, – прочитаю тебя. Но если что, уничтожу, не обижайся.

В зале включила торшер, уселась на диван и аккуратно надорвала конверт по его правому краю. Вытащила сложенный вчетверо лист шершавой серой бумаги – толстой и упругой. Разгладила его на колене, поднесла к глазам.

«Дорогая внученька, обращаюсь к тебе с великой просьбой. Прости, но больше не к кому. И, хоть я клятвенно пообещала сестрице своей забыть о ней и о её дочери, не смогла это исполнить. Все годы после нашей ссоры я интересовалась ими, а потом и внуками.

Поверь, милая Гелечка, если б не крайняя нужда, не стала бы тебя беспокоить, но так уж сложилось, не дал Господь женского счастья, своих детей не имею, и кроме вас некому передать своё послушание. Ты из троих старшенькая. Сестрёнка мала, не справится, а братец… Поверь, мужскому племени труднее удержаться от соблазнов. Вот и получается, что одна ты – моя надежда и опора.

Доверить опасную тайну бумаге опасаюсь, расскажу всё при встрече. Приезжай в Баяки, зайди в большой кирпичный дом рядом с магазином, скажи хозяину, что ты моя внучка, он тебе всё объяснит. А чтобы поверил, назови имя моей прабабки, Клаша помнит, у неё спроси.

Только про письмо моё молчи. Никто, даже родня, знать о нём не должен. Опасно это. Для них опасно. Ты, как моя преемница, не пострадаешь, а те, кто рядом, защиты не имеют.

Целую тебя в сладкие щёчки,

Твоя двоюродная бабка Ефросинья».

Что началось-то?

Я повертела бумагу, понюхала даже, уловив тонкий свечной запах. Ещё раз перечитала.

Тревога ушла, её сменило любопытство.

Как это называют в народе? Синдром отличницы. Он про меня. За вечное стремление решить задачу, тщательно выполнив все условия, меня уважали учителя и начальники, зато презирали одноклассники, недолюбливали коллеги. Увы, сколько ни убеждала я себя придерживать рвение и критически относиться к подброшенным жизнью испытаниям, переродиться не могла. Есть задание – нужно выполнить идеально, во всяком случае, постараться.

Итак…

Первое: я, конечно, поеду в эти Баяки, посмотрю, что за старушка там обитает, и узнаю, зачем я ей понадобилась.

Второе: в субботу так и так собиралась навещать родителей, а бабушка Клаша живёт в соседней с ними квартире, у меня будет возможность расспросить её о сестре.

Кстати, почему она молчала о ней? Просто забыла? И при этом помнит имя своей прабабушки. Бабуля вообще не рассказывала нам о своём прошлом, да мы, собственно, не интересовались. Значит, пришла пора выпытать у неё всё!

Третье, самое сложное. Не говорить Эдику о письме.

Ефросинья однозначно предупредила, что знание о нём опасно для всех, кроме меня. Даже не это явилось главным аргументом. За моим парнем следят, пусть он сам и не верит в это. Но я-то видела, и не раз! Мало чёрных мужиков, так ещё и волк!

Как бы не хотелось мне отправиться в Баяки вместе со своим парнем, я приведу туда «хвост». А этого делать не стоило. Во всяком случае до тех пор, пока не разберусь, что там вообще приключилось.

Конечно, есть вариант, что Ефросинья свихнулась от одиночества, но пока такие выводы делать рано. Тем более, если вспомнить, что Тихоновский вспоминал её, как вполне адекватную старушенцию.

Решено! В субботу навещу своих, а в воскресенье мигну к скучающей в деревне бабуле. Прямо от них и поеду.

Выстроив план, я стала готовиться. Нашла в телефоне карту, построила маршрут. Автобусы в эти Баяки ходили регулярно. Вернее, они проезжали мимо, останавливались на трассе, от которой нужно топать примерно полтора километра, зато из-за того, что это не конечная, я могла выбрать из нескольких маршрутов наиболее подходящий по времени.