– У меня до сих пор не было ничего такого.

Тихоновский широко улыбнулся, забрал у меня кольцо и торжественно надел на мой подрагивающий от волнения палец:

– Так понимаю, ты согласна?

– Да.

– Обручальное будет дороже, обещаю.

Это что сейчас было? Лучший в мире парень намекнул, что наша дружба имеет перспективу?

У меня закружилась голова. От счастья, от чего же ещё?

Мы сидели, разговаривали. Эдик давал обещания, что как только решит свалившиеся на него проблемы, познакомится с моими родителями и попросит у них моей руки. Потом мы поедем в Питер…

Вообще-то я прекрасно знала его родителей, как и он моих. Всё-таки мы учились вместе, в классе часто устраивали разные праздники, куда приглашали мам и пап. Но ведь это совсем другое! Мне импонировал ответственный подход моего парня к выстраиванию отношений. Это было даже неожиданно, для его имиджа.

Лишь уходя из «Снежинки», я невольно обратила внимание на тех двух мужчин в чёрном. Уж очень недобрыми взглядами они провожали нашу сияющую счастьем пару.

На работе мой сияющий вид заметили все. Некоторые коллеги, кто считал себя моими подругами, так или иначе выпытывали, что такого грандиозного случилось в моей жизни. Молчать было сложно, а колечко, сверкающее на моём пальце, говорило само за себя.

– Признавайся, – теребила меня любопытная Вика из отдела снабжения, она всегда первой узнавала новости офиса, – замуж выходишь? Твой парень сделал предложение? Как это случилось? На свадьбу пригласишь? Когда будете отмечать?

– Мы пока ничего не планируем, – я пыталась унять её пыл. – Летом, наверное. Или осенью.

– Да ты чего! – возмущалась сотрудница, пихая меня в плечо. – Пока мужик не разочаровался, хватай и беги! Все эти откладывания добром не кончаются. Вон, Варя из бухгалтерии, тоже тянула-тянула, всё чего-то рассчитывала то по нумерологии, то по гороскопу, а её Вовчик на Лариску, подружку Варькину, запал. Тоже думала, что никуда не денется.

– Я ничего не думаю, – мне хотелось поскорее прекратить неприятный разговор, – Любовь либо есть, либо её нет. А если нет, и ловить нечего. Иди, пожалуйста, к себе, Вика. Я должна проект к завтрашнему дню завершить.

– Ну-ну, – фыркнула сплетница, отрывая зад от моего стола, на котором нагло сидела во время разговора, – типа умные все, в советах не нуждаетесь.

Вика ушла, а настроение моё не торопилось подниматься. Я полезла в сумочку, достала из неё фотографию выпускного класса, где в центре смеялся Эдик Тихоновский, подсунула карточку под стекло на своём столе так, чтобы, даже работая на компьютере, могла видеть любимого, чуть-чуть скосив глаза. Его улыбка всегда меня вдохновляла! Я постаралась забыть о навязчивой «подруге» и углубилась в работу. Начальник срочно требовал черновой вариант, торопится изучить и сделать замечания, чтобы я смогла до праздников исправить все ошибки и недочёты.

Сотрудницы шушукались, поглядывая в мою сторону. Иногда я слышала отдельные фразы, сказанные излишне эмоционально. Смысл их сводился к непониманию, что такого мог найти во мне – такой неприметной и неинтересной – эффектный, даже неподражаемый парень. Вывод сделала Вика, она нарочно сказала громче, чтобы кое-кто слишком увлечённый работой всё-таки расслышал:

– Да хата ему нужна Гелькина! У неё же двухкомнатная в центре! Женится, уговорит продать, и взять в ипотеку трёшку, а потом выставит нашу наивняшку за порог.

– А если дети родятся? С детьми не выставит, – резонно заметила рассудительная и вдумчивая Надя.

– Ой, – махнула на неё, отстаивая свою теорию Вика, – ты не знаешь мужиков! Видела Гелькиного брюнета? Да на нем жирным шрифтом написано: «альфонс и мошенник»!