– Был. На столе. Потом – исчез.

Майкл прищурился.

– А ты уверен, что его не забрала полиция?

– Нет. Но когда я слышал, как кто-то выключал её телефон – блокнот уже не был на столе.

Майкл наклонился ближе.

– Ты что-то не договариваешь.

Игорь не отводил взгляда. Но что-то в лице дрогнуло – микроскопический жест, почти неуловимый.

– Я знал, что она играется с огнём, – сказал он. – Я знал, что ей грозит опасность. И всё равно… я пришёл.

– Почему?

– Потому что она сказала: если со мной что-то случится, я хочу, чтобы ты знал, кто это сделал.

Майкл замер.

– И…?

Игорь покачал головой.

– Она не успела назвать имя.

Пауза затянулась. На часах оставалось три минуты.

– Ты веришь, что тебя подставили?

– Нет, – тихо сказал Игорь. – Я знаю это.

– Кто?

– Я не знаю. Но один из них был в той комнате.

– "Один из них"?

– Тот, кто выключил телефон. Кто забрал блокнот.

Майкл склонился над столом.

– Игорь. Ты можешь дать мне хоть одну зацепку. Что угодно. Я найду их. Но мне нужно…

Игорь перебил.

– Найди того, кто пишет отчёты в суд. Он был в квартире. Сразу после. Проверял что-то. Ему дали бумагу – и он ушёл. Быстро.

Майкл застыл.

– Протокол вскрытия?

– Нет. Что-то до него. Он даже не смотрел на тело. Только на полку. Где был нож.

Майкл почувствовал, как всплывает головная боль. Значит, приказ искать нож появился до осмотра? Значит, кто-то знал, что искать.

Дверь за его спиной отворилась.

– Время вышло, мистер Роуэн, – сказал охранник.

Майкл встал. В последний момент он посмотрел на Игоря.

– Ты боишься умереть здесь?

– Нет, – сказал тот. – Я боюсь, что если вы всё раскопаете – вас убьют раньше меня.

В коридоре Майкл шёл молча. Он впервые за долгое время не чувствовал ярости. Или гнева. Только холод. Глухой, вязкий страх – не за себя. А за дело, в которое он уже зашёл слишком глубоко.

Если Нью-Йорк – город, построенный на деньгах, то его полицейские участки – острова, построенные на недоверии.

Майкл стоял перед зданием на 20-й Восточной, зная, что внутри его либо проигнорируют, либо попытаются съесть. Нейтрального не будет. Он вошёл, не показывая удостоверения. Только лицо, которое говорило: я здесь не в первый раз и у меня есть основания.

В приёмной – девушка в форме, с глазами, как два автомата, не принимающих мелочь.

– Адвокат Роуэн. Мне нужны копии: допрос Игоря Савенко, ведомость по сотрудникам, участвовавшим в ночной смене 8 сентября, и контакт переводчика. Уголовное дело 22-479B.

Она не подняла глаз.

– Запрос через прокуратуру.

– Прокуратура в курсе. – Майкл врал. – Срочный адвокатский запрос, клиент под арестом, улики в споре.

– У вас есть ордер?

Он выложил заявление на бланке с подписью судьи – он получил его утром, предвидя сопротивление.

Девушка вздохнула. Взяла лист.

– Подождите.

Он ждал. Десять минут. Пятнадцать. На шестнадцатой двери распахнулись, и в коридоре появился первый знакомый: следователь Клинт Хоскинс. Среднего роста, волосы назад, тень бритья за два дня и лицо человека, который был уверен: он всегда прав.

– Майкл, – сказал он с улыбкой, как будто они сейчас сядут выпить кофе. – Ты чего тут?

– Улики. Стенограмма. Список. Переводчик.

– Ты получил дело. Там всё есть.

– Я хочу сверить оригиналы. Что-то не сходится по времени. И – кто такой Гринберг?

– Переводчик.

– Он не в списке сертифицированных.

– У него была временная лицензия.

– Покажи.

Хоскинс прищурился. Улыбка исчезла.

– Ты думаешь, я не могу надавить?

– Думаю, ты уже это делаешь. С первого дня.

Хоскинс подошёл ближе. Они стояли почти впритык. Ни один не отводил глаз.

– Это убийство, Майкл. Всё указывает на парня. Ты не поверил? Твоя проблема.