Пётр Ильич повлиять на ситуацию никаким образом не мог и оттого вдвойне больнее переживал все эти изменения. Тем более, с самого начала виновником свалившихся на семью несчастий он себя считал. Ведь кто как не он, после смерти родителя, должен был дело его продолжить? Конечно, пришлось бы для этих целей оставить службу, но так оно к тому и шло. Тем более долг отечеству он с лихвой отдал. Однако, не сложилось.

Происшествие, коренным образом переменившее жизнь Петра Ильича, было до крайности страшным и нелепым.

В начале 1907 года ротный командир Вислогузов придрался на строевом смотре к солдату Саранинского взвода. Ему не нравилось выполнение строевых приёмов уже немолодого Ивана Полищука. Когда гнев перекинулся на непосредственного начальника, то есть на поручика Саранина, тот, беря во внимание чин стоящего перед ним офицера, принял «строевую стойку» и набрался терпения. Но Вислогузов не остановился на словесном выражении недовольства. В порыве ярости он вдруг толкнул Петра Ильича в грудь на глазах всего полка и произнёс:

– Барышней вам надо было уродиться!

От ротного командира, любителя злачных мест и сплетника, слышать такое поручику было нестерпимо больно. К тому же Пётр Ильич в душе желал к себе особого отношения, потому как по факту принадлежал к той немногочисленной категории офицеров полка, прошедших войну и всё ещё находящихся под впечатлением недавнего поражения от японцев. Отчего-то именно в моменты гнева, вызывного несправедливым отношением к нему или презрительным речам о России, обида вдруг становилась причиной к дерзким высказываниям и необдуманным поступкам.

Тогда, на плацу, Саранин ударил своего ротного начальника в переносицу кулаком. Ударил, даже не ожидая от себя того. Вислогузов странно при этом охнул, удивлённо посмотрел на своего подчинённого и рухнул затылком на гранитный бордюр.

Случилось всё быстро. Можно сказать, мгновенно. Это потом, раз за разом прокручивая в памяти то, как дал слабину своим чувствам, Пётр Ильич разглядел взгляд шагнувшего в вечность начальника и смог услышать звук того события. По строю тогда пронеслись голоса одобрения. Послышался даже смех. Кто-то бросился к лежавшему офицеру, кто-то снял фуражку, закатил глаза в небо и торопливо перекрестился, а Саранин, с деланным безразличием развернулся и покинул плац.

– В лазарет, быстрее! – рявкнет, некоторое время спустя, денщику полковой командир Будницкий, запрыгивая в сани, но его появление там не позволит избежать трагедии.

Вислогузов умрёт. По определению суда убийство было отнесено к категории привилегированных, с пониженной наказуемостью, хотя и считалось, что оное совершено по поводу исполнения ротным командиром должностных обязанностей. Однако ударил его Саранин по внезапному побуждению без предумышления. В процессе следствия, капитан Фролов припомнил спор Саранина с Вислогузовым по поводу расстрела солдатами мирной демонстрации в столице. Вислогузов стоял на том, что только жёсткая рука способна сохранить в стране порядок. Саранин, напротив, осуждал такое решение царя. Всё указывало на то, что личная неприязнь возникла у офицеров друг к другу из-за разных убеждений. Так Саранин стал ещё и политическим. Решение военного суда было беспрецедентным, как и само преступление. Пётр Ильич был приговорён к лишь двум годам каторжных работ, однако, с последующим поселением. Это было вопреки сложившейся традиции оставлять в Сибири только тех, у кого срок каторги шесть и более лет. Как водится, разжалован в рядовые. Срок самой каторги не большой, но после неё не имел он уже права вернуться домой, а оставался в Забайкалье. Как Пётр Ильич считал, приговор был соизмерим с деянием.