, чтоздесьпроисходит, ичтонамнужнаегозащитавделахсинквизиторамиизорденапоследователейДоминика.

Разговорсотцомокончательнорастрепалмоюуверенность. Якориласебязатрусостьинерешительность, которыепривеликпленениюМелани. Гневибоязньзажизньотцаохватилименя, иявиделавМеланипричинувсехбед.

Написавписьмоаббату, яотправилакнемугонца. ЗатемяпослаласынастражникаОгюстаразузнать, кудаотправилсяотрядсмонахом, ивкакомместеонибудутдержатьпленницу.

Некотороевремяянемоглауснуть, какая-томысльназойливокрутиласьвмоейголове, нонемогладостаточнооформиться, чтобыяухватилаее. Когдаяужепочтисдалась, вдругхолодный, липкийпотпрошибменя.

“Что, если, – ужаснуласья, – убийствоиизуродованиетелабедногоСимонабылоединственнымспособомдляМеланиспастижизньмоегоотца? Чемнесделкасдьяволом: молодаяжизньвобменнавыздоровлениестарика? Ведьтотфакт, чтооназаботливаидобракнам, неозначает, чтоонабудеттакойжекдругим. Какчастовжизнидобропорядочныйглавасемейства, душинечающийвсвоихотпрыскахисчитающийихизбраннымисредиостальных, оказываетсязлобныминетерпимымкчужимдетям. Онбесконечнозакрываетглазанасерьезныепроступкисвоихмилчад, ибосчитаеттаковыелишьнезначительнымишалостями, нестоящимиотдельногоупоминания, атоивовсеусмотреввнихнечтопротивоположное, идажеположительное. Нонедайбогчужимдетямпопастьсяемунаглаза – залюбыеихдействияонибудутзачисленывнечестивыйлегионбезмалейшегошансанапрощение. Человекпоприродесвоейдвуличен: онлегконаходитоправданиесебеиобвинениедругим. Церковьучит, чтодьяволискушаетнасразнымиспособами, аслугиегохитрыиковарны. Неможетлистаться, что, радиспасенияотца, ведьмагубитдругихинаходитсявискреннемубеждении, чтопоступаетверно?”

Следующимднемвернулсяпосланныйкаббатугонеципривезнасловаходнулишьфразу: “Денноинощномолюсьовас. ПризовитебезпромедленияАмори, ятоженапишуему”.

Квечеруслучилосьужасноесобытие. Нашотец, графГумбертделаРош, скончался.

Послеобедаегосостояниерезкоухудшилось: унегоначалисьстрашныесудороги, всетелоскручивалосьисжималось, аминутызатишьясменялиськрикамиболиотспазмоввживоте. Капелланвместеснеизвестныммнемонахом-францисканцемотправилисьисповедоватьипричаститьумирающего.

Тызнаешь, дорогойбрат, кнампостояннозаходятнищиеистранствующиемонахизаподаяниеминочлегом. Капелланразмещаетих, узнаетновостиодругихместах, аеслисрединихвстречаютсяученыемонахи – рьянообсуждаетснимитеологическиевопросы.

Когдаменяпозвали, священникиужевышлиототцаимолчаждалиудверей. Япрошламимонихкумирающему.

Мнесделалосьдурноотувиденнойкартины. Отецбылбилсявагонии, еголицопринялонечеловеческийсинюшныйоттенок, ушипочернели. Средиегохриповяразличилаповторяющеесяимянашейдавноумершейматери – онзвалеенапомощь. Вдругонзахрипел, приподнялсянакроватиииспустилдух, завалившисьнабок. Несколькомгновенийегоногиещеподергивались, нозатемвсебылокончено.

Невсилахоставатьсясним, явыбежалаизкомнатыидикозавыла, ухватившисьрукамизавыступокнавкоридоре, чтобынеупасть. Затем, будучиневсилахстоять, ясползланакаменныйпол. Непомню, сколькояпробылатам. Знаю, чтокто-топодходилкомнеичто-тоговорил, нонапрасно: янепонималаничегоиз-задушившихменяслез.

Чтож, яподхожукконцумоегорассказа. Весьденьясобиралавпамятисобытияпоследнихнедель, чтобыточнопередатьихтебе. Крометого, этописьмопомогломнеотвлечьсяотсмертиотцаидаритмненадежду, чтовскореясмогуувидетьтебяиоперетьсянатвоиумихрабрость.

Мнеоченьнужнатвояпомощь.

Приезжай!

Любящаятебя, твоясестраАгнессаделаРош.

Едва Амори успел дочитать письмо сестры, как неожиданный звук вырвал его из размышлений и заставил резко обернуться. В тёмном углу у окна, рядом с погасшими факелами, облокотившись спиной о пьедестал статуи святого Бернарда, стоял высокий грузный человек в коричневой монашеской тунике. Из-под натянутого на голову капюшона виднелись чёрные с проседью кудрявые волосы. Насколько возможно было рассмотреть в полумраке, у него на лбу сходились к переносице угрюмые складки, брови были саркастически приподняты, а глаза имели необъяснимый цвет. Крючковатый римский нос придавал лицу хитрое выражение, а широкие, гладко выбритые щёки говорили о человеке, любящем плотно поесть и непременно обильно запить съеденное доброй кружкой эля.