– Ты остыл, малец?

Шамиш кивнул, не осмеливаясь поднять глаз.

– На месте того нервного, уголки рта полукровки дрогнули, хашимца, мог быть ты. Спрашиваю один раз: у тебя есть ко мне вопросы? Асир, пересилив отвращение и ужас, угрюмо смотрел на алакила, придерживая ушибленную голову. Смотрел и молчал.

– Расценим это, как отсутствие оных. Господа, он перевел взгляд на застывшего машиниста и помощника: – А у вас?

Лиллиец всхлипнул, Суму прокаркал:

– Нет. Никаких вопросов.

Сарга одобрительно кивнул, улыбнулся, запрыгнул на борт вагонета, не дожидаясь спуска трапа.

– Тогда, думаю, вы не будете против выдвигаться без сна, господин ла-Эль? Думаю, он вам уже не светит.

– Не светит, пробурчал валимит. Он метнул на углежога взгляд, полный злобы и отчаяния: – Быстро поддавай пар и выдвигаемся. Ты, ма, тоже. Живо!

Углежог также запрыгнул на борт, стараясь держаться от полукровки как можно дальше, скинул трап. По нему вихрем взлетел Сипон, скрывшись в будке следом за напарником. Машинист сдержанно поклонился Багору, ожидая, когда он проследует в пассажирский отсек.

Платформа затихла. На нее спустилась ночь. Лишь пара огней сверкала от ветхих лачуг, служивших персоналу станции домом. Но лачуги беззвучно застыли в тишине. Густой, гнетущий покой нарушил протяжный гудок – никто не вышел сопроводить отбывающий вагонет. Механизм пыхнул паром, заскрипел и двинулся с места, оставляя местным повод для пересказа байки небывалого для этих краев масштаба.

В пассажирском отсеке тоже царила тишина. Багор молча смотрел на Саргу. Тот сидел не шевелясь, погруженный в свои мысли. Или, что было вполне возможно, пытаясь отогнать голоса в голове.

– Вытрись, пробасил Багор, кидая подопечному бутыль воды и полотенце.

– Вытрусь.

Гигант достал массивную книгу в черной кожаной обложке. В правом верхнем углу виднелся знак – белая ладонь. Он аккуратно открыл нужную страницу, приготовившись писать:

– Ты заставил его достать топор, верно? Сарга молчал.

– Отвечай.

– Если бы и заставил, прохрипел полукровка, то лучше он, чем молодой асир. Верно, тюремщик?

– Ты нарушил закон. Алакил не может проводить запрещенные манипуляции с гражданами Империи и лицами особого статуса, если того не требуется для выполнения его прямых обязанностей. Ты выполнял прямые обязанности?

– Вполне. Я защищал свою жизнь. От угрозы ей и, что логично вследствие, угрозы невыполнения прямых обязанностей. Так и запиши. А еще запиши, что если бы не этот старый идиот, то в луже крови там лежал бы я. И у кого, как не у тебя, были бы проблемы.

Багор задумался, откладывая перо. Помедлив, сделал в книге лишь пару пометок, захлопнул и спрятал черный фолиант в рюкзак.

– Ты заигрываешь со смертью.

– Да, улыбнулся полукровка, нас для этого и держат.

Вагонет качнулся, за окном клубилась ночь, превратив пространство в безраздельную темень.

– Ты же понимаешь, что этот Шамиш теперь затаил такую злобу, какой и не пахло ранее?

– Что ты хочешь от меня услышать, тем Ра? – Сарга презрительно скорчился, разводя руками. Я импровизировал. Что мне нужно было делать? Как пришло в голову, так и сделал.

– «Пришло» с какой стороны? Сарга смолк. Багор хмурил брови.

«С какой?… Он знает… Вкус крови…» – шептали голоса. Алакил старался не подавать виду:

– Возможно, с той, где сейчас блуждает когда-то убитый тобой асир, надсмотрщик.

Лицо Багора исказила ярость. Всего на секунду, пока самообладание не сковало чувства. Глубоко вдохнув, гигант жестом призвал полукровку успокоиться:

– Я вижу, что голоса не утихают. Снова. Прожуй марозью, хотя бы половину.

На сей раз Сарга не стал отказывать. Гигант порылся в сумке, достал завитушку болотно-зеленого цвета, с хрустом надломил ее, протянув полукровке кусочек. Тот нехотя сунул растение в рот, пережевав, кривясь, запил водой.