– Илья Васильевич.

– А меня Маша.

– Вот что, Маша, я живу… – назвал адрес. – Дом на земле, небольшой участок у меня, садик. Им занимаюсь я сам. Зарплату я положу вам (назвал небольшую сумму), но кроме этого, подарки. У меня осталось кое-что от жены. Я думаю, тебе понравятся.

Она погрустнела.

– Неудобно носить вещи, которые, наверное, очень дороги вам.

– Да, – вздохнул он, – они мне дороги, и когда гляжу на них, мне порой бывает очень грустно.

Он задумался: «Если была бы моя голубка рядом, я бы не был озадачен тем, что мне нужна женщина».

– Я сделала вам больно, вы извините меня, Илья Васильевич, – сказала она просто.

– Нет, что вы, наоборот, мне приятно вспомнить хорошее в прошлом. Так мы договорились? Тогда пойдёмте, я покажу вам, где живу.

В доме она осмотрела комнаты, не удивлялась обилию вещей. Лишь с восхищением подошла к компьютеру, сказала с восторгом:

– О, у вас компьютер, – и провела ладошкой по клавиатуре.

– Дела давно минувших дней, – улыбнулся он.

– Вы позволите иногда играть на нём?

– Пожалуйста, только не прилипайте к нему надолго, он без защиты и облучает – вредно.

– А что сейчас не вредно?.. Да я, пожалуй, сейчас займусь уборкой. А то пыльновато у вас.

Он хотел сказать, что делал уборку, но по-холостяцки, не по-женски.

И она начала уборку, а он незаметно посматривал на неё, на маленькие пальчики, на тоненькую, хрупкую фигуру с большими грудями и широкими бёдрами, длинные ноги, спрятанные под длинным платьем. Она долго возилась с плафонами, протирая их. Затем спросила: «А где у вас пылесос?»

Он показал в угол возле дивана. Пылесося палас, подвела к его ногам щётку. Он поднял ноги, чувствуя, что они не так быстро оторвались от пола, усмехнулся про себя: «Старая перечница, а лезу туда же, что и молодые».

Она закончила уборку, глянула на часы:

– Мне пора бежать.

Он, сидя на диване, достал сотку:

– Это тебе на первый раз, – протянул ей деньги.

Она быстро и радостно схватила деньги и сжала их в кулачке.

– Я пойду, – сказала она просто. – Наверное, волк где-нибудь сдох – я так усердно наводила порядок, – и засмеялась. – Я немножко с ленцой, в общежитии работы не много.

А он смотрел на неё и думал: «Она без комплексов, довольна и счастлива даже от малого».

Маша застучала ботинками, ушла, сказав, что дня через два заглянет.

«В какое время?» – хотел спросить он, но она уже закрыла дверь.

На другой день он решил пойти купить ей что-нибудь модное, ходил по магазину и присматривался к манекенам, сравнивая их с ней по росту. Наконец, он подошёл к продавщице: «Мне надо кофточку, юбку, туфли и для волос заколку.

– А какой рост, размер?

– Как на вас.

Она молча подобрала ему требуемое; заплатил с оговоркой: если что не подойдёт, то он вернёт.

– Сохраните чек.

Он с радостью дожидался Машу. Она явилась на третий день к обеду, не зашла, а впорхнула.

– Здравствуй, Илья Васильевич, как дела?

– Хорошо.

– Будем работать. Ой, как быстро у вас всё пылится.

– А это в дом пыль от машин идёт, не дорога, а горе: яма на яме! И когда власти починят её… Я тут тебе кое-что прикупил. – И подал ей пакет, глядя на девушку и оценивая её поведение.

Она взяла все обновки как должное и, рассмотрев их, сказала:

– Зря вы, Илья Васильевич, старались, мне всё это не нравится. Ох, если захотели сделать мне приятное, лучше бы денег дали – я бы сама всё купила.

Он опешил:

– Однако, ты привередливая. Вот чек, можешь вернуть всё и взять деньги.

Ничуть не смущаясь, она взяла чек, собрала в сумку вещи и ушла. Пришла нескоро. Вошла – и он поразился, до чего она была красива.

– Ну как я? – повернулась вокруг себя, словно перед подружками, отчего её короткая плиссированная юбка приподнялась. Груди торчали в облегающей блузе под цвет глаз, и она стала намного краше, приятней.