Но он остался недоволен: уж больно вызывающий был её наряд. Но, покривив душой, сказал:

– Идёт тебе это.

– Илья Васильевич, голубчик, миленький, – она подошла и поцеловала его в лоб.

Он хотел обнять её, но почему-то постеснялся.

Она надела его фартук. Усердно моя посуду и гремя ею, всё щебетала:

– Илья Васильевич, я вымою посуду – и всё, мне сегодня больно не хочется снимать наряд. Я так счастлива в нём, спасибо вам!

– Не за что. Для меня счастье, что ты рада подарку.

Вымыв посуду и расставив её по полкам, она ушла, чмокнув его в щёчку.

Он сидел и думал: «Проста, как весенний ветер, который бесцеремонно ласкает, и почему-то оттого грустно становится на душе».

Он снова решил сделать ей подарок, пришёл в магазин. Долго стоял у прилавка с золотыми кольцами.

– Вам чего, дедуль? – спросила продавщица.

– Какой я вам дед, я ещё очень молодой…

Но продавщица не переставала щебетать, не обращая внимания на его обиду:

– Вам дорогое – для дочери? С яхонтом, бирюзой или алмазом?

– Вот это, – указал он на ажурное колечко с небольшим алмазом.

– Вы, наверное, сильно любите свою дочь, если берёте такое дорогое.

Он молча расплатился, взял коробочку, сунул во внутренний карман.

Ждал встречи с Машей с нетерпеньем три дня. Она пришла в своём прежнем платьице.

– Надо снова всё протереть у вас и постирать.

– Успеешь, подойди сюда, – сказал он, сидя в кресле-качалке.

Она подошла.

– Дай руку.

Она протянула. Держа её, левой рукой достал из кармана коробочку, повернул её ладошку и вложил в неё подарок.

– Это мне? – вспыхнула она.

– А кому ещё?

Маша выдернула руку, положила коробочку, раскрыла её – и всё лицо девушки засветилось счастьем. Надела подарок на палец и закрутила рукой, выгибая и растопыривая пальцы, любуясь кольцом – то приближая, то отдаляя руку. Потом грустно сказала:

– Уж не знаю, как вас и благодарить.

– Для меня это ничего не стоит. А я вижу, что ты счастлива, и я тоже.

Через шесть месяцев Маша освоилась, постоянно получала подарки. У неё были уже к зиме куплены шуба, сапоги, норковая шапка, и всё это она принимала, ничуть не задумываясь о том, почему он так щедр. Правда, он намекнул ей, когда она мерила шубу у него дома перед зеркалом, крутясь и рассматривая себя. Сказал, глядя на её счастливую мордашку:

– Порой мне бывает нужна женщина, ну, как мужчине.

– Это твои проблемы, – отрезала Маша, и, сведя воротник шубы возле шеи, покрутила головой перед зеркалом, рассматривая себя.

Он насупился. Она сняла шубу, спрятала её в комод (вещи она хранила у него, объяснив: «Девчонки в общежитии просят, а тут они будут в сохранности»). Сделала работу, чмокнула его в щёку и убежала.

Он нахмурился, сердце его зашлось: «Да эта девушка ещё та штучка». И он решил действовать. Купил жемчужное колье, не бог весть какое дорогое: на сберкнижке оставалось мало денег. К её приходу взял шампанское и шоколадные конфеты. И сидел, ждал её.

Она пришла – весёлая, возбуждённая.

– Подойди сюда, – сказал он и встал с дивана.

Маша подошла, он открыл коробочку с ожерельем – у неё глаза аж забегали.

– Это мне?! – воскликнула она.

Он молча надел колье ей на шею, любуясь шариками бусинок, которые на солнце собирали лучики как бы в сияющие кристаллы. Она взвизгнула от радости, кинулась к зеркалу и, захлебнувшаяся от счастья, рассматривала себя в зеркале.

– Илья Васильевич, миленький, я не знаю, что и сделать для вас…

Подбежала к нему, свалила на диван и стала целовать. И он стал ей отвечать, прижав её к себе. И она затихла, стала сопротивляться его объятиям:

– Илья Васильевич, ну не надо, не надо этого…

Потом рванулась, и он отпустил её. Маша встала, поправила волосы.