Перерубы Владимир Чёркин

Вечером начальник отдела КГБ инструктировал сотрудника. В обязанности этого комитета входило следующее: следить за теми, кто не работает в рабочее время, доставлять в отделение шатающихся в рабочее время, особенно употребляющих алкогольные напитки.

Начальник наставлял подчинённого:

– Хватит усердствовать, не тащи сюда всех подряд. Они не государственные преступники, а лодыри. Увидишь лодыря – припугни его. Скажи ему, что если, мол, ещё раз увижу тебя, лодыря, выпивающего или совершающего покупки в рабочее время, то получишь статью – «без права переписки». Люди знают ещё со времён Сталина, что это за статья, боятся её. И тогда твой лодырь больше не появится в рабочее время в неположенном месте. Ясно тебе? И не тащи сюда всех подряд, – повторил он. – С утра на разнарядку можешь не приходить. Завтра отчёт о проделанной работе. Ясно?

– Да.

– Иди и помни: с утра пораньше на работу.

… Ивану Иванычу нужна была лопата. Его старая "честняга", так называл он её, лопнула в трубке, куда вставляют черенок. Он с утра долго спорил с женой, прося деньги на покупку лопаты в городе с учётом дороги туда и обратно. Цену он явно завышал. В его размышлениях о цене лопаты укладывалось тайное – это купить лопату и выпить пару бутылочек пива, которое он очень любил. Свою жизнь он делил на ад и рай. Рай у него был тогда, когда он любил женщину и пил пиво. Особенно холодное – после деревенской бани или домашней ванны.

Спор был долгий. Иван говорил жене, что лопата стоит восемь рублей, хотя стоила она пять, плюс он накидывал на черенок рубль, хотя в душе уже решил вырезать черенок в лесопосадке; на худой конец просто насадить лопату на старый черенок.

Жена, изучившая его уловки, понимала, что ей надо идти в наступление, этот дружок явно хочет выпить. И поэтому говорила:

– Надысь я была в магазине в нашем, лопата стоит семь рублей.

– А что же ты не взяла, не купила?

– Откуда я знала, что лопата испортится?

– Ладно, ты говоришь – семь рублей. А я еду в город. Мне надо на проезд: рубль туда, рубль назад, подсчитай, – кричал он супруге из горницы.

– Так ведь она не стоит столько. Это наши торгаши накручивают цены вполовину. Господи, ну как я не взяла, не догадалась, денежку сэкономила бы, – причитала она, думая что теперь он явно проглотит копейку, у него не сорвётся.

Она, по натуре женщина прижимистая, сама бы съездила, но вечор резко вступило в поясницу – не двинуться, не нагнуться. Перетянула поясницу пуховым платком и теперь чистила картошку в суп. И, как она говорила, "шевелила" своими мозгами. Как ни крути, ни верти, а всё равно муж рубль вывернет. Спор у них мог продолжаться до обеда, если б Иван не услышал гул заведённой машины соседа. Он выскочил во двор, накинув на плечи куртку, и у него разом созрел план.

– Ты в город? – спросил он соседа.

– Да.

– Как на хвост сесть?

– Просто открыть дверцу и сесть на сиденье.

– Подожди, я мигом.

Залетев на кухню, он закричал:

– Акимовна, давай десятку, сосед в город едет. Довезёт, на остановке автобусной не буду стоять. Да и рубль сэкономлю.

– Дык это…

Хотела она сказать и заспорить: мол, много.

Но Иван зашумел:

– Быстрей, а то уедет.

– Дык…

– После разберёмся.

Жена достала из междугрудья десятку.

– Ты смотри, не болтайся там без дела, а то говорят, сейчас арестовывают бездельников.

– Всё сказала? – сердито посмотрел он на жену и выскочил во двор.

– Кепку, кепку прихвати, холодно на улице, весна, – и вынесла на крыльцо головной убор.

Иван уже в машине. Радость на лице прямо-таки написана, глаза сияют, рот растянут до ушей, речь ласковая.

– Микитыч, хочешь, заплачу, как соседу, наличными, – и тут же изменил форму оплаты: – Нет, Микитыч, я заборчик тебе починю без твоей помощи. А то проблем у тебя много. На машине ездишь, в трудах и заботах, – льстил он, ругая себя, что вытянул язык насчёт копейки.

Сосед молчал.

– Ну ты как, чего молчишь? – обратился Иван к соседу, прищурив свои лисьи глаза.

– Ладно, – буркнул тот.

– Ну вот и хорошо. Ты не сумневайся, заборчик я мигом послезавтра починю.

Ехал он, и настроение у него поднималось, как волна у берега. И ещё от мысли, что он выгадает взять бутылочку дорогого "крепнючего пива". И как он его будет пить глотками, и каждый глоток, словно ангел босыми ножками по горлышку пробежит и хмельной прохладцей наполнит внутренности. Он жмурился от счастья и был готов замурлыкать.

Сосед высадил его в центре. Иван вылез из машины, закрыл дверь и, приложив шутя два пальца к виску, поблагодарил шофёра и пошёл. Навстречу шли люди – весёлые и довольные, как он думал, потому, что в их карманах хрустели деньги, а в ларьках пива было много разного, во всяческих бутылках и банках. «Эко как живут в городе: пей пиво, не ленись, только деньги зарабатывай!»

И хотел он было купить одну да осушить, но решил поступить благоразумно: «А ну как цены изменились, и не хватит на лопату… Тогда жена запилит, загрызёт, зачертонит». И Иван направился, нет, не в хозяйственный магазин, а на блошиный рынок, решив там купить намного дешевле, а на сэкономленные денежки не только пивком, но и водочкой угостить свой ливер. Жене соврать: мол, в магазинах нет, а на базаре дорого, но пришлось брать, в хозяйстве лопата – вещь необходимая.

Ходил, ходил меж лотков, нашёл лопату, стал прицениваться, и враз глаза полезли на лоб от цены: двенадцать рублей запросил продавец.

– Ты что, трон продаёшь золотой? – возмутился Иван. – Это честная лопата, она в пот вгоняет, только и всего. Да и кому она нужна после этого? Да и отдыха требует.

Но продавец юмора не понял, с серьёзным лицом сказал:

– Двадцать копеек уступлю.

– Да ты что?! У меня ни флага, ни родины, ни отца, ни матери, семеро по лавкам бегают, есть просят, а ты их кровные отнимаешь. Дерёшь за честную лопату, как за плуг.

– Ты, мил человек, не чести здесь, не сыпь бисером слова. Я тебе по-честному скинул копейки. Хочешь – покупай, хочешь – кормой разворачивайся и иди в магазин. Там, может, дешевле тебе на блюдечке с голубой каёмочкой продадут.

– Ну, ты не обижайся, – мягко заговорил Иван. – Давай так: ни тебе, ни мне – за восемь рубликов, – подумав про себя, что если старая лопата стоит столько, то новую в магазине взять явно будет дороже.

Но мужик отвернулся от него:

– Ищи дураков, но не тут!

Поняв, что ему не уломать продавца, Иван пошёл по рядам и увидел лопату, режущая часть которой была с трещиной недалеко от лезвия. Видать, ею долбили тяжёлый грунт и она согнулась сантиметра на два, стала похожа на кочергу. Хозяин выправить-то её выправил, да она лопнула, оставив щель в середине по месту изгиба. Иван, конечно, понимал, что лопата – дерьмо, но всё-таки приценился к ней.

– Семь рублей, – сказал продавец. – Но могу скинуть, если договоримся.

Иван понимал, что цена завышена и никто такую лопату не возьмёт. «Кому нужна этакая загогулина?! Вот если б я её взял, – стал он сомневаться, – то прежде замазал бы щель грязью, а жене сказал бы, что лопата дороже, денег хватило только на эту. А потом, поработав немного в огороде, бросился бы к Акимовне, чертыхаясь и ругая почву, что она такая преснючая и твёрдая, что даже такая сверхпрочная лопата лопнула. Да и ругнул бы производителей: мол, выпускают сырец».

Размышляя таким образом, он стоял над лопатой и смотрел на неё, взвешивая все за и против. Наконец решил: пойду в магазин и там приценюсь. Идя в магазин, Иван не выдержал, зашёл в ларёк и взял чешское пиво за два рубля. И пил его за углом, чувствуя чуть горьковатый и приятный до кружения в голове вкус. Выпив и чуть захмелев, толкнулся в магазин, ругая торгашей: «Ишь, цены подняли на базаре аж до самого неба. Рвачи, сами нечестные, а за честную лопату требуют, как за плуг. Я вот сейчас в магазине отхвачу новую за пятёрку».

И увидел лопату на витрине – новенькую, воронёную, режущая кромка – треугольником сверкающим; отмечена на трубке двумя отверстиями для гвоздиков. Не лопата – автомат, сама будет копать – только стой и поглядывай.

– Сколько стоит вон та лопата? – кивнул он симпатичной девушке.

– Восемь рублей.

– Да что они у вас все – золотые, что ли?

– Не хочешь, не бери, мы продаём с черенком, – и пошла к другому покупателю, попросившему показать ему стамеску.

– Это как же я поеду, на чём, если последние копейки заплачу?

«Haдo бежать на базар, хоть ту лопату взять, а то жена поедом съест, запилит, повесит».

Засеменил он на базар. Но, к его горькому разочарованию, лопату за семь рублей купили.

– Очухался, – с ехидцей улыбнулся продавец, – ты ушёл, один малый сразу купил. Не торговался, не то что ты… Кусай теперь локоток.

– Вот шут тебя возьми! – ругнул Иван себя, – Не купил, а теперь без лопаты останусь. Но уж дудки. Без лопаты, хоть голову отшиби, не вернусь.

И вернулся в магазин. Долго крутился возле прилавка, потом подозвал продавщицу и, оглядываясь на людей, прошептал:

– Девушка, а нельзя на лопату немножко, рублик хотя бы скинуть как сельскому жителю?

– Гражданин, вы в своём уме, я что, хозяйка, что ли, магазина?! –      и пошла к другому клиенту.

А Иван стоял и ждал, пока она закончит спор с клиентом, возвращавшим гвоздодёр, у которого изогнулась рабочая часть и стала кочерга кочергой.

Продавщица сослалась, что она не виновата, потому что гвоздодёр делал завод, вот ему, мол, и предъявляйте претензии. Обозлённый покупатель ушёл, швырнув на прилавок покупку, а продавщица вслед уходящему бросила: «Хам!» Потом повернула красное гневное лицо к Ивану.