– И тогда ты получишь своё, жрец, – пообещала она, делая шаг ближе. – Когда мой сын станет зятем фараона, а потом… и больше, чем просто зятем… ты и твой Бог возвыситесь даже над Амоном.

Она протянула руку, и в её ладони сверкнуло золотое кольцо – подарок фараона, который сейчас становилось орудием его же обмана.

– Перемены близки, Уджагорует. И те, кто вовремя встанет на нужную сторону… будут вознаграждены.

Жрец взял кольцо, его пальцы сжали металл с жадностью, которую он не смог скрыть.

– Да будет так, – прошептал он.

Небет быстро накинула шаль на голову и скользнула в потайной ход, оставив жреца наедине с его мыслями и грядущим предательством.

План был запущен.

Теперь оставалось лишь ждать… и позволить богам – или тому, что выдадут за их волю – сделать остальное.

***

Солнце клонилось к горизонту, когда Фараон Аменемхет переступил порог храма Тота, и тяжелые кедровые двери с глухим стуком закрылись за ним. Прохладный воздух святилища, пропитанный запахом папируса, ладана и древнего камня, обволакивал его, словно приветствие самого бога.

Перед ним, склонившись в почтительном поклоне, стояли жрецы в белоснежных льняных одеяниях, их бритые головы блестели в свете масляных светильников. Они расступились, и из глубины храма вышел Верховный жрец Уджагорует.

Высокий, сухопарый, он казался воплощением самого Тота – такой же аскетичный, мудрый и неумолимый. Его лицо было узким, с резкими чертами, словно высеченными из слоновой кости. Глубоко посаженные глаза, темные и проницательные, словно видели не только то, что перед ними, но и то, что скрыто в душах людей. На лбу – символ Тота (ибиса с лунным диском), выведенный священной голубой краской.

Его руки, длинные и костлявые, были украшены кольцами с выгравированными заклинаниями, а на груди сверкала золотая пектораль в виде раскрытого свитка – знак высшего знания.

Жрец склонился так низко, что его лоб почти коснулся пола, а затем заговорил голосом, напоминающим шелест папирусных страниц:

– Да живет вечно Гор Золотой, Владыка Обеих Земель, Сын Ра, Возлюбленный Амоном, Царь Верхнего и Нижнего Египта, Аменемхет III, одаренный жизнью, как солнце!

Фараон кивнул и поднял руку в благословении.

– Я пришел вознести молитву Тоту, Владыке Слов и Мудрости. Принес дары его храму и прошу его помощи в принятии важного решения, – голос фараона звучал ровно, но в глубине его глаз читалась тревога.

Уджагорует поднял голову, и в его глазах вспыхнул огонь понимания.

– О, Великий, сам Тот привел тебя в этот день! – воскликнул он, разводя руками, словно обнимая невидимую истину, – Сегодня ночью небо будет наполнено светом ярких звёзд, что показывают свой блеск лишь раз в год, а это – время, когда наш господин особенно благосклонен к тем, кто ищет его мудрости. Если ты останешься в святилище до утра, он непременно пошлет тебе знамение.

Он сделал паузу, давая словам проникнуть в сознание фараона.

– Ты увидишь путь, который укажет тебе сам бог.

Фараон задумался на мгновение, затем медленно кивнул.

– Да будет так. Я останусь.

Он повернулся к своей свите, ожидавшей у входа.

– Я пробуду здесь до рассвета.

Придворные поклонились и удалились, оставив фараона наедине с жрецами и тайнами храма. Личная стража фараона заняла свои посты у дверей храма.

А Уджагорует, скрыв улыбку, провел фараона вглубь святилища, где уже готовилась ложь, одетая в одежды божественного откровения.

Внутреннее святилище храма тонуло в полумраке. Лишь слабый свет масляных лампад дрожал на лике каменного Тота, чьи глаза, инкрустированные лазуритом, казалось, следили за каждым движением в комнате.