Рядом с ним, подобно нежной лозе, обвивающей могучий ствол пальмы, шла Сешерибет. Её платье, сотканное из тончайшего голубого льна, струилось вокруг изящного стана, переливаясь, как воды Нила в лучах утреннего солнца. Ожерелье со священными скарабеями, символом вечного возрождения, лежало на её шее, а браслеты, украшенные лазуритом, звенели при каждом движении, словно капли дождя, падающие в священное озеро. Её карие глаза, подведённые сурьмой, сияли сдержанным достоинством, а губы, тронутые розовой охрой, были слегка приподняты в едва уловимой улыбке. Тонкий шёлковый шнурок, обвивающий её талию, подчеркивал изгибы, достойные песнопений поэтов, а две толстые косы, переплетённые с цветами лотоса и жасмина, ниспадали на спину, словно тёмные реки, несущие в себе ароматы вечного лета. На её голове золотой обруч с Уреем сверкал, как змея, готовая защитить свою владычицу от любого зла.

Они прошли через зал, и казалось, сама богиня Маат простерла крылья над ними, ибо каждый шаг был отмерен с безупречной грацией, каждый жест – исполнен величия. Подойдя к своим местам, они опустились рядом с Исидорой, и в этот миг трое наследников крови фараона предстали перед собравшимися, словно три звезды, зажжённые на небосводе судьбы.

Тишина, звенящая, как натянутая тетива лука, воцарилась в зале. Лишь треск факелов нарушал её, да лёгкий шелест тканей, когда гости затаили дыхание. Все взоры были устремлены к высоким дверям, за которыми скрывался владыка Египта. И в этом ожидании, полном благоговения и трепета, казалось, даже боги прислушивались – ведь сейчас явится тот, в чьих руках лежала судьба Двух Земель.

Громовой голос глашатая сотряс воздух, провозглашая бесчисленные титулы владыки, и в тот же миг тяжелые кедровые двери распахнулись и явился он – Аменемхет III, Золотой Гор, чье имя заставляло трепетать сердца от Нубии до Дельты.

В дверном проеме, озаренном дрожащим светом сотен масляных светильников, фараон предстал во всем своем ослепительном величии. Его голову венчала двойная корона Пшент – алый куст Нижнего Египта, опоясавший белый бутон Верхнего, символ власти над Обеими Землями. Из-под короны ниспадал ритуальный платок Немес, сотканный из тончайшего золотого полотна, его лазурные и золотые полосы переливались, как воды Нила под палящим солнцем. На лбу сверкал Урей – кобра-защитница, готовая изрыгнуть пламя на любого дерзнувшего поднять взор на помазанника Ра.

Его лицо, обрамленное ритуальной бородой, заплетенной в тонкую косу и перехваченной золотым кольцом, дышало мудростью и непреклонной волей. Время наложило на него свою печать – морщины у глаз, подобные высохшим руслам горных потоков, седые нити в черных как смоль волосах, но в его осанке, в широких плечах, в гордом изгибе шеи всё ещё чувствовалась сила быка-победителя. Глаза, подведенные малахитовой сурьмой, горели холодным огнем – это были глаза человека, видевшего рассветы и закаты целых поколений, глаза правителя, перед которым склонялись цари далеких земель.

На его мощной груди сияла массивная пектораль – крылатый солнечный диск, окруженный священными кобрами, а ниже переливалось золотое ожерелье Усех, каждое звено которого было шедевром ювелирного искусства. Его торс облегал узорчатый пояс с изображением богини-стервятника Нехбет, а белоснежный праздничный схенти, расшитый золотыми нитями с символами вечной жизни Анх, обтягивал всё ещё сильные бедра. На запястьях звенели массивные браслеты в виде свернувшихся змей, а пальцы украшали перстни с резными скарабеями из лазурита.

Когда он сделал шаг вперед, тяжелые сандалии из позолоченной кожи с изображением поверженных врагов глухо стукнули по полу, и весь зал, как один человек, склонился в глубоком поклоне. Даже воздух, казалось, застыл в благоговейном трепете.