Проходя между столами, он чувствовал на себе восхищенные взгляды женщин – их глаза, горячие как пески пустыни в полдень, скользили по его фигуре, но он оставался невозмутим, будто, не замечая этого внимания. Достигнув своего места среди других командиров, он плавно опустился на подушки, сохраняя осанку, достойную царского сокола. Внешне спокойный, он собрал всю свою волю, чтобы скрыть бурю внутри – ведь вскоре в зал должна была войти она, и каждая клетка его тела трепетала в ожидании этого момента. Его пальцы непроизвольно сжались вокруг кубка, а синие глаза, обычно такие ясные, теперь потемнели, как небо перед песчаной бурей. Но никто, даже его отец, не мог догадаться, какие мысли терзали душу этого идеального воина в этот торжественный вечер.

Когда последние гости заняли свои места, гул в зале стих, и глашатай ударил жезлом об пол, возвещая начало церемонии.

– Принцессы Небетхотеп, Меритхотеп и Хенутнеферт! – разнеслось под сводами зала.

В проеме дверей появились три маленькие фигурки, словно три жемчужины, нанизанные на одну нить судьбы.

Небетхотеп, шести лет, с круглыми щечками и большими карими глазами, шла первой, крепко сжимая в руках куклу в виде кошки. Её белокурые локоны были перехвачены тонкой голубой лентой, а простое льняное платьице подчеркивало детскую нежность. Она явно пошла в свою мать – одну из наложниц фараона, привезённых из далёких земель. Её светлые волосы поразили Аменемхета. И на протяжении какого-то времени, она была его любимицей. И эта увлечённость фараона дала свои плоды, точнее три спелых плода в виде принцесс Небетхотеп, Меритхотеп и Хенутнеферт.

Меритхотеп, восьми лет, уже старалась держаться как взрослая, но восторг от праздника выдавали её сияющие глаза. В волосах у неё поблескивала тонкая золотая сеточка – подарок отца за успехи в обучении.

Хенутнеферт, старшая из сестер. Её было десять лет, и в её осанке уже проглядывала царственная стать. Тёмные волосы, доставшиеся от отца, были заплетены в сложную косу, а на шее красовалось скромное ожерелье с бирюзой – знак особой благосклонности фараона.

Следом глашатай провозгласил:

– Принц Менхеперра!

В зал уверенно вошел девятилетний мальчик, прямой как тростниковое копье. Его тёмные глаза блестели от гордости, а на губах играла сдержанная улыбка. Простой белый схенти и кожаный браслет на запястье выдавали в нём будущего воина – уже сейчас он выделялся среди других детей своей целеустремленностью.

Затем настал черед двух двенадцатилетних сестер:

– Принцессы Итети и Хенуттауи!

Девочки-погодки, но такие разные:

Итети с медными волосами и веснушками, унаследованная от матери-нубийки, двигалась грациозно, как молодая львица.

Хенуттауи, бледная и хрупкая, с глазами цвета Нила, напоминала скорее священный лотос, чем ребёнка царской крови.

Наконец, глашатай возвестил:

– Камос, возлюбленный фараоном!

В зал вошел юноша, чья осанка и взгляд выдавали в нём человека, знающего себе цену. Он был строен и мужествен, но в его облике не хватало той природной мощи, что отличала Хефрена. Его золотая пектораль с изображением скарабея – символа возрождения – сверкала на загорелой груди. Бело-красный схенти, украшенный сложной вышивкой с воинскими символами, подчеркивал его стройные бедра. Массивные браслеты на запястьях и щиколотках звенели при каждом шаге, а гордо поднятый подбородок говорил о том, что он прекрасно осознает своё особое положение при дворе.

Его появление вызвало шепот среди гостей – многие знали, что именно Камосу фараон оказывал особые милости в последнее время. Но сам юноша лишь бросил быстрый взгляд в сторону Хефрена, прежде чем занять своё место среди царских детей – взгляд, в котором смешались вызов и невысказанное соперничество.