– Почему ты помогаешь мне? – спросила она однажды, глядя в глаза, где горели бездонные глубины боли.

Каэл улыбнулся – горько, но искренне.

– Потому что в тебе я вижу шанс на искупление. И, может быть, на любовь, – ответил он тихо.

Слова взорвались внутри неё, словно первый гром в затяжной буре. Она не знала, что ответить, не умела признать чувства, которые рождались в сердце, где раньше был лишь холод и страх. Но эти чувства были. Они были тёмными, сложными, как сама их жизнь – и вместе с тем они дарили надежду. В крепости, среди пепла и крови, среди теней и огня, рождалась новая история. История о том, что даже в самой глубокой тьме можно найти свет – пусть и сквозь кровь и боль.

С каждым новым днём Аэлия погружалась всё глубже в мир, где кровь становилась не просто жизненной жидкостью, а древним языком силы и боли. Она училась слушать не слова, а пульсацию вен, слышать, как внутри каждого человека таится история, зашифрованная в густой вязкости красной жидкости. Это было будто читать тайные послания, которые могла понять только душа, открытая и готовая принять цену. Каэл стоял рядом, словно тень её судьбы – неотступный, требовательный, но в то же время терпеливый. Его голос был низким, но в каждом слове слышалась тяжесть прошлого и искра надежды.

– Кровь это память. Ты не просто лечишь, ты переписываешь историю. Каждая капля – мост между жизнью и смертью. Ты должна знать, когда переступить черту. Аэлия слушала, глотая дрожь страха и одновременно пробуждающуюся силу. Она касалась сосудов, вдыхая их холодный блеск, и пыталась представить, как этот огонь внутри неё сможет стать светом, а не разрушением.

– Ты не просто целительница, – сказал Каэл, – ты – хранительница теней и света. И чем сильнее ты погружаешься в кровь, тем сильнее будешь видеть тьму в людях. Её глаза сверкнули. Ей хотелось кричать – от боли и от восторга, от растущего понимания и тревоги. Вечером, когда крепость окутала тьма, а лишь слабые огни факелов мерцали, они сидели вместе у камина. Каэл вытянул руку, и Аэлия вновь ощутила пульс живой крови, струящийся между ними. – Сегодня ты сделаешь первый шаг, – сказал он.

Она кивнула, дрожа от волнения. Перемена началась внутри – и снаружи. Она глубоко вдохнула, прикоснулась к собственной ладони, ощущая, как кровь отвечает ей – то мягко, как шелест листвы, то остро, как лезвие ножа. И вдруг в её теле вспыхнула вспышка – болезненная и ослепительная, словно огненный вихрь, пронзающий темноту. Она сжала зубы, но не отступила. Каэл улыбнулся – горько, с уважением. – Ты справилась.

Аэлия закрыла глаза, ощущая, как внутри неё пробуждается нечто новое – и одновременно страшное. Эта сила была не только даром, но и проклятием, которое навсегда изменит её. В тот момент она поняла, что дорога, начавшаяся с страха и боли, ведёт к тому, что заставит её выбрать – кто она есть на самом деле: жертва или властительница своей судьбы.

Ночь была холодной, но внутри учебного зала царил огонь – не тот, что горел в камине, а более глубокий, живой, разгорающийся в венах Аэлии. Её руки дрожали, когда она медленно скользила по запотевшему стеклу, на котором Каэл нарисовал тончайшие узоры – символы, закодированные кровью и болью.

– Магия – не игра, – его голос был строг, но в нем проскальзывала неотъемлемая забота. – Она требует жертв, прежде чем даст власть.

Аэлия ощущала, как внутреннее напряжение растёт, будто её сердце начало биться в новом ритме – ритме, которому не научишься без боли.

– Что, если я потеряю себя? – спросила она, чуть слышно, словно опасаясь, что слова могут сбыться.