- Какая чудесная отговорка! – рыкнул Ральф.

- Ну конечно! – гневно воскликнула она. - Я сама её и вызвала, чтобы остаться у вас! Я же ведьма!

- Начинаю это подозревать, - буркнул он, уже понимая, что никуда её ночью не отправит.

Вьюга, волки, ночь… Такая поездка не для юной девушки. Надо дождаться утра. Тогда у неё не будет причин, чтобы остаться.

- Не верю, что вы сделаете это, - продолжала она тем временем. – Зачем было меня спасать, чтобы прогонять в мороз и ветер, да ещё ночью…

Кружева на ночной рубашке разъехались ещё опаснее, и Ральф предпочёл прекратить разговор. Тем более, толку от этого разговора не было никакого.

- Ладно, спите, - он схватил рубашку и почти бегом бросился к выходу.

- Что значит – спите?! – возмутилась девица Патриция ему вслед. – Сначала разбудили, потом оскорбили… то есть сначала оскорбили, потом…

«Потом» Ральф не дослушал. Выскочил из спальни и захлопнул дверь. Он почти ждал, что жена помчится за ним, требуя ответа, но в комнате было тихо, и он понемногу остыл.

Глупо получилось. Если Генри узнает – обхохочется. Маркграф пришёл домой, обнаружил в постели юную красотку и сбежал в ужасе. Хорошо, что заикой не остался.

«А надо ли было сбегать?», - с тоской подумал Ральф, но тут же мысленно одёрнул сам себя.

Надо. Сто раз надо.

И не надо, чтобы эта золотистая канарейка была без присмотра. И это означало, что выспаться в эту ночь не удастся. Он притащил из гостиной кресло, поставил его напротив двери спальни, надел рубашку и уселся в него, ворочаясь, как медведь в берлоге. Не слишком удобно. Если говорить честно – совсем неудобно. Но лучше так, чем завтра обнаружить труп восьмой жены…

Подлокотники немилосердно впивались в рёбра, босые ноги холодило, но в конце концов Ральфу удалось заснуть. Во сне он видел свою последнюю жену в виде пчелы, которая гналась за ним по сосновым лесам, норовя ужалить. Он проснулся в холодном поту и обнаружил, что кто-то очень ласково поглаживает его по плечу.

Настенные часы показывали четверть пятого, а перед ним стояла леди Патриция и участливо заглядывала в лицо. Для этого ей пришлось наклониться, и злополучный вырез ночной рубашки оказался перед самыми глазами Ральфа. А в этом вырезе… в этом вырезе…

- Почему вы здесь? – спросила девушка мягко. – Что-то случилось?

Ральф вскочил быстрее, чем она успела сказать что-то ещё, и крепко схватил её за руку.

- А вы почему здесь? – напустился он на жену. – Куда шли? Что-то услышали?

От её мягкости не осталось и следа.

- Конечно, услышала, - сказала она сердито. – Вы храпели под дверью, как пьяный медведь! И прекратите выкручивать мне руку. Она мне ещё понадобится.

Ральф с проклятьем отпустил её, чувствуя себя никчёмным сторожем и в придачу дураком.

- Идите спать, - велел он жене.

- Только об этом и мечтаю, - огрызнулась она, помолчала и спросила совсем кротко: - А вы?

- А я тоже – спать, - Ральф снова устроился в кресле, демонстративно закрыл глаза и сунул руки под мышки.

Прошла секунда, другая, и раздался тихий смешок, а потом на плечо маркграфу легла нежная тёплая рука, прикосновение которой обожгло даже через рубашку.

- Пойдёмте в постель, - сказала Патриция, похлопывая его по плечу. – Не позорьтесь. Увидят вас здесь – стыда не оберёшься. Скажут, что я вас выгнала. За неумение.

Сон точно был в руку. Жалила леди Патриция, как та пчела.

- С вами в постель? Ну нет, – ответил Ральф, не открывая глаза, потому что чувствовал, что жена снова наклонилась к нему, а это означало, что коварный вырез ночной рубашки опять находился в опасной близости. Со всем своим опасным содержимым, разумеется.