– Сейчас прочту, – сказал Лакур, вновь торопливо взяв в руки листки, исписанные чужим почерком.

Только сейчас Эрнест обратил внимание на другие листы письма, вложенные сестрой в конверт. На них в правом верхнем углу стоял штамп с адресом магистратуры города Везель, его родного города. В сухом канцелярском тексте высказывались соболезнования одновременно с настоятельной просьбой прибыть в город до 14 февраля 1893 года с целью обсуждения вопросов по наследству почившего Вильгельма Тиссена. Ниже стояла подпись нотариуса.

– Меня приглашают посетить родину и решить юридические вопросы по наследству, – молодой человек сжал письмо, будто пытаясь выжать из него жизнь.

– Да уж, рождественский подарок, – произнёс Макс, но тут же осёкся, понимая, что сказал глупость. – Прости, вырвалось…

– Не волнуйся, дядя любил сюрпризы и подарки. – Эрнест встал, глядя в заснеженное окно. – Мы все смертны, и, видимо, настала пора посетить родной дом. Я не был там уже два года. Не самый лучший повод, но Господь так решил.

Конечно, он переживал за смерть родного человека, но изменить что-то был бессилен.

Молчание зазвенело, как хрустальный бокал. Путь в Германию лежал через память.

«Хвала прогрессу и "Норд-Экспрессу"!» – такая забавная и навязчивая рифма крутилась в голове Эрнеста, метавшегося по квартире и собиравшего в саквояж необходимые вещи и документы. Сборы напоминали шторм: быстрые, хаотичные, с грохотом захлопывающихся ящиков. Накануне, в суматохе празднества в большом городе, ему удалось приобрести билеты на новый поезд «Норд-Экспресс», ходивший раз в неделю из Москвы в Берлин. Эрнесту очень повезло, что именно в это предрождественское утро поезд был готов отвезти его на родину.

Сборы были быстрыми. Нотариальные дела по наследству перенести было нельзя, так как дата слушаний была уже назначена на 1 марта, и нужно было спешить. Следовало также учесть, что поезд ходил раз в неделю. Лакур не любил возить с собой много багажа и вообще не цеплялся за вещи, как монах – за мирские соблазны. «Имущество тянет вниз, как якорь», – любил повторять он, стараясь не обзаводиться большим количеством вещей на съёмных квартирах, с которым было бы жалко расстаться в Москве.

Несколько лишних часов, конечно, ушло бы на улаживание вопросов с хозяйкой доходного дома, где он снимал квартиру, но их решением готов был заняться Макс, понимавший, что его другу сейчас морально тяжело от утраты и нужно срочно готовиться к поездке в Германию.

Раннее предрождественское утро Москвы пьянило и слепило золотом куполов храмов и алыми всплесками праздничных платков. Несмотря на столь ранний час, улицы были наполнены людьми. Нарядно одетые горожане возвращались с заутрени. Улыбаясь, люди искренне поздравляли друг друга с грядущим Рождеством и Новым годом, обмениваясь пирогами и смехом. В морозном воздухе ощущалась и разливалась благодать с запахом пряного медового сбитня, которым уже вовсю торговали сбитенщики, увешанные до пояса гирляндами баранок. Всюду разносился колокольный звон.

На вокзале, как всегда, было шумно и людно – неважно, был ли это праздник или обычный будний день. Паровоз, стоявший у перрона Брестского вокзала, был окутан клубами пара, как громадный чёрный самовар, готовый вскипеть, сорваться с места и, недовольно пыхтя, пугая резким свистком зевак, понести вдаль вагоны за собой в Европу.

Состав казался небольшим – четыре пассажирских и по одному багажному и почтовому вагону. Поезд компании «Норд-Экспресс» был дитя железнодорожного прогресса, который буквально несколько лет назад пришёл в Россию и благодаря которому Россия и Европа становились с каждым годом всё ближе друг к другу. Каких-то пятьдесят часов – и москвич мог уже пить кофе с круассанами в парижской кофейне или потягивать пиво, закусывая белыми немецкими сосисками в берлинской пивной. Мечта для москвича! Туда, в Европу, и ехал наш герой.