– Моё наследство от дяди. Мама, вы не знаете, что бы мог отпирать этот ключ из принадлежащих дяде вещей? – поинтересовался Лакур.

– Не знаю, но мне кажется, что это тот самый ключ, который Вильгельм всегда носил на цепочке вместе с часами. Но от чего он, брат мне не рассказывал. Хотя постой… – Мать призадумалась. – После его смерти мы отнесли множество ненужных вещей на чердак. Посмотри там.

В детстве для Эрнеста, как и для многих детей, чердак был той сказочной пещерой Аладдина, где можно было найти различные «сокровища». Взрослые считали эти «сокровища» ненужным мусором, который тем не менее было ещё жалко выбросить. Старые книги и журналы, отжившие свой век предметы быта – например, неполный любимый обеденный сервиз на двенадцать персон, в котором оставалось ровно десять тарелок, и его уже было стыдно выставить перед гостями на стол, но и расстаться с ним было жалко. Да и просто разный хлам, который можно было найти на чердаках везелевских обывателей.

Вот и сейчас, поднимаясь по скрипучей, словно соседский старик Мейер, лестнице наверх, Эрнест вновь почувствовал, как им овладели детские воспоминания. Летучая мышь, мирно зимовавшая до этого под потолком, проснулась, испугавшись незваного гостя, резко дёрнулась, сорвавшись с балки, будто прошипев: «Нежданный гость!» – вылетела в слуховое окно. Смахнув паутину с лица, в большом количестве «украшавшую» стены чердака, Эрнест огляделся и буквально сразу увидел то, что, возможно, искал.

В самом дальнем углу, небрежно прикрытый мешковиной, как стыдливой вуалью, стоял небольшой сундучок, обитый узкими железными полосками и не казавшийся особо примечательным. Пригнувшись, чтобы не удариться головой о перекрытия, Эрнест подобрался к нему. Ключ подошёл к замку идеально. Несомненно, он был именно от этого сундучка. Старый замок открылся не сразу, лишь после нескольких попыток провернуть ключ. Эрнест даже немного заволновался – неужели не откроется? Чердачная сырость, со временем образовав ржавчину в замке, не способствовала скорому открытию. Но всё прошло благополучно, и замок, скрежетав, будто ворча, поддался.

Нельзя сказать, что Эрнест был наивным молодым человеком, но в душе он, как и любой бы на его месте, надеялся обнаружить внутри как минимум толстую пачку ассигнаций и драгоценности. Но вместо денежных пачек внутри оказался изрядно покрытый чердачной пылью альбом, обтянутый зелёным бархатом. Золочёные уголки по краям смотрелись дорого и даже изысканно, словно это был не простой альбом с фотографиями, а что-то иное, содержащее документы государственной важности. Сердце Эрнеста колотилось: он ждал золота, а нашёл… по сути, книгу в зелёном переплете.

Ещё под альбомом в сундуке лежал странный металлический предмет длиной чуть больше тридцати сантиметров – нечто среднее между трезубцем и ритуальным кинжалом. Подобный атрибут часто встречается на картинах с изображением бога морей Посейдона в греческой мифологии или Нептуна в древнеримской, но при этом его зубья были странно изогнуты и напоминали языки адского пламени. Этот трезубец мог принадлежать как морскому царю, так и демону из африканских легенд. Но он также был явно похож на оружие народов из той же далёкой Азии. Кто его владелец? Почему дядя спрятал его здесь? И главное – зачем оставил именно ему такое странное наследство?

Возможно, ответ был на фотографиях, и Эрнест с нетерпением раскрыл альбом. На первых страницах альбома были вклеены обычные кабинетные фотографии благородных семейств. Была даже детская фотография самого Эрнеста, подписанная аккуратным почерком чуть побледневшими от времени чернилами: «Мой дорогой племянник Эрнест Оскар Иосиф Л.». Каждая буква поблёкших чернил дышала теплом. Вильгельм Тиссен любил своих племянников, так как своих детей у него не было, и даже подписал фотографию полным именем Лакура.