Страницы шелестели, как осенние листья, открывая фотографии: Вильгельм на фоне Триумфальной арки во время учёбы в университете, письма с печатями экзотических стран, карта с отметкой «Хранить вечно». Через несколько страниц появились снимки, на которых был уже изображён зрелый господин Тиссен в своих многочисленных странствиях. «Вот и живые свидетельства путешествий дяди, запечатлённые путём светописи!» – обрадовался Эрнест.

Фотографии будили яркие образы в голове Эрнеста, иллюстрируя рассказы, услышанные от дяди в этом доме в их редкие встречи. Вот дядя в джунглях стоит в пробковом шлеме с ружьём, опираясь ногой на убитого им тигра. А вот на снимке рядом с ним очень красивая индианка, они стоят на фоне индийской деревни. Снова смена декораций, и на новом листе дядя уже в медвежьей шубе сидит на нартах, запряжённых собаками, на далёком Севере; а вот он лезет в гору, за спиной большой рюкзак, в руках – ледоруб. Тут он ловит рыбу сетью, а рядом с ним стоит узкоглазый азиат. Калейдоскоп приключений, изображённых на фотографиях и рисунках из альбома, завораживал. Дядя явно использовал в путешествиях новинку – недавно вышедший в продажу компактный фотоаппарат фирмы Kodak.

Кадры мелькали, как в волшебном фонаре, страницы подходили к концу, а намёков о предназначении загадочного артефакта, лежавшего вместе с альбомом в сундуке, Лакур так не получил. Но вдруг из середины альбома выпала фотография – словно сама судьба дала подсказку. Странно, ведь все фотографии были хорошо закреплены картонными уголками на страницах, а вот одна нет…

Подняв с пола снимок, Лакур внимательно рассмотрел его. На первый взгляд ничего необычного на нём не было – дядя вновь позировал, на этот раз на фоне какого-то сидящего индуистского божества, шея которого была обвита змеёй. Сидящий божок, высотой около двух метров, имел четыре руки. Одна рука, с распростёртой ладонью и сомкнутыми вместе большим и указательным пальцами, была обращена к смотрящему; другая касалась пальцев ног; в третьей был зажат какой-то предмет, похожий на барабан; а вот четвёртая рука была пуста, точнее, было видно, что в ней что-то было… Но сейчас она была пустой. Зато у дяди в руках был трезубец, тот самый, что сейчас Эрнест держал в руках!

На обороте фотографии было написано:

«Индия. Подземный храм. Шива. Эрнест, верни то, что принадлежит ЕМУ, и ты найдёшь большее. Прости меня… и да хранит тебя Бог».

Дядя вернулся домой, в Германию, но до самой смерти он не рассказывал о своём путешествии в Индию. Странно.

– Прости… за что? – прошептал Эрнест, впиваясь взглядом в трезубец. Металл холодно блестел, будто насмехаясь. – Вернуть это Шиве, что на фото? Но как? И что «большее»: клад или?..

Теперь, глядя на эту фотографию, на загадочную надпись, сделанную рукой родного человека, явно адресованную племяннику, Лакур разглядывал удивительный металлический предмет и всё больше погружался в тайну жизни дяди Вильгельма. Это было самое странное наследство в его жизни. Голова гудела. Дядя, всегда такой прямолинейный, оказался мастером ребусов. Почему умолчал о храме? Почему не вернул артефакт сам? Вопросов было больше, чем ответов. Но одно Эрнест понял точно: это наследство – не конец, а начало.

Прошло несколько недель с тех пор, как Лакур вернулся из России в родительский дом. За окном бушевала последняя февральская метель, и редкий горожанин отваживался выйти на улицу. В один из дней в доме № 132 у Большого рынка неожиданно раздался звонок дверного колокольчика. Эрнест, лениво поворошив тлеющие угли старой кочергой, нехотя поднялся с тёплого кресла навстречу загадочному визитёру.