Он держал меня за волосы и за шею – точно, без боли, но с ощущением, что я вся – в его руках.

И шептал:

– Ты настоящая. Ты теплая. Ты не бежишь. Не сейчас.

А потом ускорился.

Жёстче. Сильнее.

И я почувствовала, как всё сжалось внутри, как будто ядро треснуло.

Я закричала.

Низко, глухо, без стыда.

Он не остановился.

Двигался в том же ритме, пока я снова не кончила.

И только потом – уже почти ласково – поцеловал меня в висок и остался внутри.

Нам было нечего говорить.

Слова были лишними.

Он просто держал меня, пока дыхание выравнивалось.

Пока мир, наконец, становился тихим.

Я уехала.

Без сцены. Без драмы. Без «мы ещё увидимся».

Он не пытался остановить. Только кивнул – и смотрел, как я ухожу вниз по лестнице, будто спускаюсь из облаков обратно в шумный мир.

Я не обернулась.

Но его прикосновение – мягкое, будто крылом – ещё долго оставалось на моей коже.

Он не оставил синяков. Не оставил царапин.

Он оставил тишину.

А она – дольше всех.

Я приехала в Тулум как в бред. После тишины Сан-Кристобаля – словно меня вышвырнули в мир, где всё кричит: тела, краски, музыка, воздух. Даже волны, будто настроенные на техно, били в берег с чётким ритмом.

Я вышла из такси босиком – потому что так было нужно телу. Потому что туфли казались кощунством на этой земле, где каждый второй – шаман, а каждый третий – диджей на детоксе.

Я сняла комнату в эко-вилле, где из крана текла вода с привкусом соли, а вместо двери была плотная штора из мешковины. Хозяйка – француженка с сединой в дредах – встретила меня фразой:

– Здесь мы не едим мясо, не говорим о боли и не носим часы.

– А если я хочу всё это сразу?

Она посмотрела внимательно.

– Тогда тебе сюда и надо.

Тулум был телом и духом. Слишком жарким. Слишком сексуальным. И это раздражало.

Я хотела быть над этим. Умной. Ироничной. Недоступной.

Но уже через полчаса после приезда я лежала на пляже, вся в соли и поте, слушала, как на соседнем мате какой-то парень говорит девушке:

– Ты должна дышать сердцем.

А она отвечала:

– Я пытаюсь, но оно как будто сжато.

И я поняла: я такая же.

Меня звали на рейв – у моря, под полной луной.

Меня звали на церемонию какао.

Меня звали на дыхательные практики с тантрическим массажем.

Я выбрала всё.

На третий день я встретила его.

Лео.

Имя, которое хочется шептать. Или царапать на спине ногтями.

Он был… слишком красив. В этих местах это подозрительно. Я сразу подумала: или гуру, или подонок.

Оказалось – и то, и другое.

Он подошёл, когда я лежала на подушках после практики "отпускания стыда". Мои ноги были раскрыты, глаза – закрыты. Я дышала. Или делала вид.

Он присел рядом.

– У тебя зажат четвертый центр.

– Там, где солнечное сплетение?

– Там, где ты боишься любить.

Он провёл пальцами по моему животу. Осторожно, без давления. Как будто читал меня на ощупь.

– Тебе нужно открыть тело. Тогда придёт душа.

Я хотела посмеяться. Но рот уже был полуоткрыт – от жара, от стыда, от того, как медленно и нагло он приближался.

В тот же вечер мы ушли вместе.

Я не спросила, где он живёт. Я просто пошла за ним – как идут за звуком, который что-то во мне знает.

Он жил в хижине у самого берега. На стене висели мандалы, на полу – выцветшие ковры, в воздухе смешались мускус, пот и масло пачули. Сетка над кроватью колыхалась от ветра, а я стояла посреди его пространства, босая, в мокром платье и с сердцем где-то между лопатками.

Он смотрел на меня в полутьме, облокотившись о дверной косяк.

– Ты всё время на грани. Хочешь быть собой?

Я усмехнулась и сняла с плеча лямку.