– Правду, господин?

– Да. Куда все ушли?

– Но… – он захлопал глазами, – дядя Ульман же все объяснил…

– Этими сказками можете кормить чернь, подобную вам, – я сощурил глаза, вынуждая паренька потупиться, – куда они пошли?

– Н-на север, – неуверенно мотнул головой Йенс.

– На север, значит. А почему не в Грауштадт? Это ближе. Я пешком всего за два дня дошел. В ливень и грязь.

– Н-не знаю, господин. Может и в Грауштадт пошел кто. Мы не знаем…

– Я знаю. Никаких беженцев с севера в городе не было. И хутор выглядит так, будто его забросили не два месяца, а два года назад.

– Дожди долго льют, господин, – промямлил юноша, – дерево отсырело, сорняки быстро растут.

– Я вижу, что ты врешь, чернь, – презрительно бросил я, – вот только не могу понять причины.

– Да н-не вру я, господин, – ответил Йенс тоном испуганного котенка.

Я толкнул его в плечо. Он отшатнулся и едва устоял на ногах, но взгляда так и не поднял.

– Не утруждай свой грязный язык. На самом деле мне плевать, что вы скрываете. Мое дело – выполнить заказ. Остальное не имеет значения. Но… – я приблизился вплотную и обдал юнца дыханием, – если вы подстроили мне ловушку, то отправитесь на тот свет раньше, чем думаете.

Йенс посерел, как камень:

– Побойтесь Бога, господин! И в мыслях не было…

– Откуда приходит оборотень?

– С востока, – кивнул, не поднимая головы, юноша, – дядя Ульман же сказал…

– Я принесу вам его голову. И на том распрощаемся.

– Благодарю, господин, вы спасаете нас от немину…

Йенс продолжал еще что-то мямлить, но я уже не слушал. Громко шлепая сапогами по размокшей земле, направился в сторону густой чащи. Ели и сосны встречали меня в полном безмолвии. Пышные ветви раскинулись в стороны. Дождь тихо шуршал между ними. Ни криков зверей, ни движения, ни ветра. Природа словно замерла в ожидании. В ожидании чего-то необратимого.

Проверив снаряжение, я вступил под естественный свод.

Земля в лесу тоже размокла, но не так сильно, как на хуторе или в поле. Ноги не погружались в грязь по самую щиколотку. Сжимая рукоять меча, я осторожно продвигался вперед и оглядывался по сторонам. Пар валил сквозь прорези шлема. В сумраке чащи его было видно особенно хорошо.

«У него должно быть логово, не очень далеко, раз так часто наведывался в деревню».

Среди черни ходят сказки и домыслы, что оборотни боятся серебра. Бред. Они – такие же звери по своей сути, как и остальные. Только сильнее, проворнее и могут менять облик. Но сталь клинка или арбалетный болт справляются с ними так же легко, как и с обычной дворнягой.

Когда чаща сомкнулась за моей спиной, и хутор скрылся из виду за пышными ветками, я остановился и прислушался. Тишина. Сумрак. Только дождь шуршал между деревьями, где сгущалась тьма, да теплое дыхание вырывалось из прорезей шлема.

«Тихо. Слишком тихо».

Я двинулся дальше, буквально кожей ощущая, как лес навис надо мной, словно пытался раздавить. Сердце ускорило ритм. Глаза всматривались в полумрак. Безмолвие напрягало и успокаивало одновременно. С одной стороны я никогда не встречал, чтобы в лесу было настолько тихо, с другой – будет проще услышать оборотня, если он решит подойти. А если он размером с медведя, то такая туша точно не сможет передвигаться бесшумно и незаметно.

Прошло около получаса. Ничего не изменилось. Лишь лес будто стал более густым. Как и сумрак между деревьями. Я не знал, сколько оставалось до заката. Но не уверен, что очень много. К тому же в такую погоду стемнеет быстро.

«Если ничего не найду в ближайшее время, пойду назад и вернусь утром. Ночью плутать здесь я не хочу».

Остановился, снял шлем. Достал бурдюк и отпил немного воды. Холодная и приятная на вкус. Утерев губы, я осмотрелся. Кажется, впереди проступал какой-то силуэт, но в полутьме невозможно было рассмотреть. К тому же мешала морось.