Я рассчитывал, что мои слова как-то заденут Агнет. Заставят выйти из себя и сбросить маску безразличия. Напрасно. Ледяная дева оказалась невосприимчива к яду варана.

«Жаль. Но, быть может, я найду другой способ растопить твое сердце? Если останется время».

А пока пришлось только уточнить:

– Ты видела оборотня, похожего на медведя?

– Да, – короткий и холодный ответ.

– И вот мы остались совсем без скотинки, – перевел внимание на себя Ульман.

– Что было дальше?

– Местные стали уходить отсюда. Мало, кто захочет жить на хуторе, когда у тебя под боком в лесу оборотень шастает.

– Он убивал людей?

Ульман тяжко вздохнул:

– Бог миловал, только скотинку. Но когда та закончилась, мы стали бояться и за наши жизни. Потому и послали за тобой.

– Хм.

«Что-то здесь не складывается. Медведь-оборотень, жрущий скот, но брезгующий людьми? Прошло только пара месяцев, а хутор выглядит так, будто заброшен уже пару лет…».

– Ты ведь поможешь нам, мил человек?

– Откуда взялся оборотень?

Кажется, вопрос застал Ульмана врасплох. Он тупо уставился на меня и захлопал глазами.

– Из леса.

– Ясно, что не с поля. Он один из вас?

– Да откуда среди нас оборотню взяться-то? – развел руками старик. – Не, пришлый он, точно говорю!

– Ну-ну, – я скрестил руки на груди, – зачем тогда ему красть у вас скот? В лесу осталось мало дичи?

– Не знаю, мил человек, – виновато улыбнулся Ульман, – в повадках оборотней мы ведь не шибко понимаем чего. Вот вас и пригласили.

«Скрываешь ты что-то, чернь. Скрываешь…».

– Значит, нападения начались два месяца назад?

– Все так, мил человек, все так.

– И люди ушли, как только были задраны последние козы?

– Верно, верно.

– А вы почему остались?

Ульман вздохнул и потер ладони друг о друга:

– Приросли мы к этому месту, пустили корни, аки многолетние дубы. Не хотелось уходить.

– А остальным хотелось?

Старик вяло улыбнулся:

– Видать, не так сильно, как мы. Много молодых среди них было. А молодые любят бродить по свету.

Я смотрел на него и видел – старик брешет хлеще шелудивого пса.

«Но вот почему? Что ты скрываешь, Ульман?».

– А они, значит, не молодые? – я перевел взгляд с Агнет на Йенса.

– Не захотели бросать меня, старика, – развел руками он, – по гроб жизни за это спасибо им буду говорить.

– Они твоя семья?

– Нет, – быстро ответил Ульман, – нет, мил человек, но привязались ко мне сильно. Йенса я спас по молодости от клыков вепря. Забег на хутор, здоровенная кабанина, одичал, видать, от голода совсем. А паренек наш у опушки желуди искал. Яхватанул граблями и…

– А она? – я кивнул на девушку.

– А Агнет на меня похожа очень. Любит это место. Природу здешнюю. Цветы в полях собирать…

– Судя по виду, поля давно заросли сорняком, – хмыкнул я. – А их родители?

– Померли. Несколько лет назад мор накрыл здешние земли. Немало народу Господь к себе забрал.

– Ну да, – усмехнулся я.

– В твоих словах какой-то упрек, мил человек, – укоризненно склонил голову влево Ульман, – ты нам не доверяешь будто.

– Доверяй, но проверяй, – отчеканил я, – если оборотень нападал только на скот, что мешало остальным оставаться здесь и возделывать поля?

– Побоялись они, что оборотень на людей переметнется, – вновь развел руками Ульман, – мяса ведь больше не осталось.

Я вздохнул, выпуская сквозь прорези шлема клубы пара.

«В самом деле, какая мне разница? Плату получил, работу сделаю, остальное меня не касается».

– Хорошо. Он больше не появлялся?

– Нет, мил человек. Но прийти может в любой миг. Жрать-то, видать, нечего ему.

– С какой стороны приходил?

– С восточной, – Ульман ткнул скрюченным пальцем, – там лес особо густой.

– Болота, низины есть?