Я рассчитывал, что мои слова как-то заденут Агнет. Заставят выйти из себя и сбросить маску безразличия. Напрасно. Ледяная дева оказалась невосприимчива к яду варана.
«Жаль. Но, быть может, я найду другой способ растопить твое сердце? Если останется время».
А пока пришлось только уточнить:
– Ты видела оборотня, похожего на медведя?
– Да, – короткий и холодный ответ.
– И вот мы остались совсем без скотинки, – перевел внимание на себя Ульман.
– Что было дальше?
– Местные стали уходить отсюда. Мало, кто захочет жить на хуторе, когда у тебя под боком в лесу оборотень шастает.
– Он убивал людей?
Ульман тяжко вздохнул:
– Бог миловал, только скотинку. Но когда та закончилась, мы стали бояться и за наши жизни. Потому и послали за тобой.
– Хм.
«Что-то здесь не складывается. Медведь-оборотень, жрущий скот, но брезгующий людьми? Прошло только пара месяцев, а хутор выглядит так, будто заброшен уже пару лет…».
– Ты ведь поможешь нам, мил человек?
– Откуда взялся оборотень?
Кажется, вопрос застал Ульмана врасплох. Он тупо уставился на меня и захлопал глазами.
– Из леса.
– Ясно, что не с поля. Он один из вас?
– Да откуда среди нас оборотню взяться-то? – развел руками старик. – Не, пришлый он, точно говорю!
– Ну-ну, – я скрестил руки на груди, – зачем тогда ему красть у вас скот? В лесу осталось мало дичи?
– Не знаю, мил человек, – виновато улыбнулся Ульман, – в повадках оборотней мы ведь не шибко понимаем чего. Вот вас и пригласили.
«Скрываешь ты что-то, чернь. Скрываешь…».
– Значит, нападения начались два месяца назад?
– Все так, мил человек, все так.
– И люди ушли, как только были задраны последние козы?
– Верно, верно.
– А вы почему остались?
Ульман вздохнул и потер ладони друг о друга:
– Приросли мы к этому месту, пустили корни, аки многолетние дубы. Не хотелось уходить.
– А остальным хотелось?
Старик вяло улыбнулся:
– Видать, не так сильно, как мы. Много молодых среди них было. А молодые любят бродить по свету.
Я смотрел на него и видел – старик брешет хлеще шелудивого пса.
«Но вот почему? Что ты скрываешь, Ульман?».
– А они, значит, не молодые? – я перевел взгляд с Агнет на Йенса.
– Не захотели бросать меня, старика, – развел руками он, – по гроб жизни за это спасибо им буду говорить.
– Они твоя семья?
– Нет, – быстро ответил Ульман, – нет, мил человек, но привязались ко мне сильно. Йенса я спас по молодости от клыков вепря. Забег на хутор, здоровенная кабанина, одичал, видать, от голода совсем. А паренек наш у опушки желуди искал. Яхватанул граблями и…
– А она? – я кивнул на девушку.
– А Агнет на меня похожа очень. Любит это место. Природу здешнюю. Цветы в полях собирать…
– Судя по виду, поля давно заросли сорняком, – хмыкнул я. – А их родители?
– Померли. Несколько лет назад мор накрыл здешние земли. Немало народу Господь к себе забрал.
– Ну да, – усмехнулся я.
– В твоих словах какой-то упрек, мил человек, – укоризненно склонил голову влево Ульман, – ты нам не доверяешь будто.
– Доверяй, но проверяй, – отчеканил я, – если оборотень нападал только на скот, что мешало остальным оставаться здесь и возделывать поля?
– Побоялись они, что оборотень на людей переметнется, – вновь развел руками Ульман, – мяса ведь больше не осталось.
Я вздохнул, выпуская сквозь прорези шлема клубы пара.
«В самом деле, какая мне разница? Плату получил, работу сделаю, остальное меня не касается».
– Хорошо. Он больше не появлялся?
– Нет, мил человек. Но прийти может в любой миг. Жрать-то, видать, нечего ему.
– С какой стороны приходил?
– С восточной, – Ульман ткнул скрюченным пальцем, – там лес особо густой.
– Болота, низины есть?