Не успев дойти до ручья, я услышал лай Ласки, к которой через пару минут присоединились ещё две собаки. Они лаяли часто, азартно, но спокойно я, решив, что лают на соболя или глухаря, так как на белку лают совсем по другому, поспешил к ним.

Собаки лаяли за ручьём, к которому я подходил по просеке, проходящей в этом месте по густому сосновому подлеску. Неожиданно лай стал частым и злобным и стал перемещаться вправо, к пойме с густым ельником.

Я не успел подумать, почему не все собаки принимают участие, когда увидел, что навстречу мне бегут дипломированный Соболь и Лапчик.

Я удивился: только позавчера убил сохатого, и все собаки прекрасно себя показали. Глухарей и белок искали тоже хорошо. Правда, на соболей дипломированный кобель не реагировал, но с Лапчиком ведь всё добывал, кроме медведя.

– Неужели медведь? – мелькнуло в голове, и я пошёл дальше, а дезертиры поплелись за мной.

Лай то приближался, то удалялся, и, пройдя ещё немного, впереди, на спуске к ручью, я увидел на мягком снегу чёткие отпечатки следов медведя.

Пройдя по следу, я определил, что медведь средних размеров, ведёт себя спокойно, так как почти не обращает внимания на собак, по крайней мере, не делает в их сторону бросков и выпадов. Судя по постановке лап, должен быть жирный, а значит, лежал в берлоге и вышел, потревоженный собаками.

Всё это позже подтвердилось.

Раньше я уже имел дело с медведями и знал, что, увидев меня, он может броситься ко мне вовсе не с дружеским приветствием. Поэтому, мигом оценив обстановку, я решил, что самый лучший вариант, чтобы не быть проглоченным вместе со своей малопулькой, это бежать за двустволкой, а там будет видно.

Два первых дезертира, видя, что я помчался назад в зимовье, весело обогнали меня, видимо, довольные, что в полку трусов на одного прибавилось.

Путь до зимовья я преодолел как на крыльях. Уже у зимовья меня догнали Летка и Лютый. Возле зверя осталась одна Ласка.

Умная Летка поглядывала на меня как бы с удивлением – такого ещё не случалось, чтобы хозяин убежал от поставленного зверя.

– Петька! – крикнул я. – Собаки лают на медведя, подай ружьё и патронташ с патронами, я побегу!

– Собаки-то здесь. Нет только Ласки. Возьми меня с собой, – взмолился он, – я ведь тоже хочу смотреть. Не думай, я не боюсь!

Я подумал, да пусть идет!

– Ладно! Бросай свою кухню, возьми мою тозовку, за пояс на всякий случай затки топор и пошли быстрей! Но лучше бы оставался – очки будут залепляться снегом, и станешь отставать.

Но, поглядев на Петра, понял, что уговоры бесполезны, и махнул рукой вперёд!

Мы шли быстро, по возможности спрямляя путь и придерживаясь моего следа. Собаки бежали впереди, лишь Соболь, остался у зимовья – отходил от стресса, полученного при встрече с медведем. Проявленная трусость впоследствии очень повлияла на его собачью карьеру.

Дойдя до медвежьего следа, прислушались, но было тихо, и мы стали выпутывать следы, определяя, куда же подевались медведь и Ласка. Прошли километра полтора и обнаружили, что собак рядом нет, а вдали слышен лай Ласки. Лай был злобный, но редкий – собака устала в попытках остановить зверя.

Через несколько минут загремели остальные собаки, и мы помчались на лай. Собаки дружно и беспрестанно звали нас к зверю, отрабатывая грех за проявленную трусость.

Не доходя метров двести до остановленного зверя, мы остановились.

– Вот лежит большая колодина, – сказал я, указывая на поваленную когда-то огромную сосну. – Садись на неё, никуда не рыпайся, держи наготове тозовку и топор. Не волнуйся, будь спокоен, а я пойду стрелять медведя. После выстрелов жди моего сигнала и тогда моим следом придёшь ко мне. Понял?