Однако ему не хватало смелости даже заговорить с ней после занятия. Так продолжалось в течение двух семестров – он поровну делил свое время между сложными греческими глаголами и утонченным лицом Сары. И хотя Тед был невероятно напорист, разбираясь с грамматикой, когда дело касалось разговора с ангелом по имени Сара Харрисон, он становился катастрофически скромным.

Но затем случилось нечто невероятное. Сара не сумела ответить на вопрос преподавателя.

– Извините, мистер Уитман, я никак не разберусь в гекзаметре Гомера.

– Еще немного практики, и все поймете, – доброжелательно ответил ей профессор. – Мистер Ламброс, поможете нам распределить строку на метры?

Вот так все и началось: после занятия Сара сама подошла к Теду.

– Господи, у тебя так легко получается. В чем твой секрет?

Он едва набрался смелости, чтобы ответить.

– Я с радостью помогу тебе, если хочешь.

– О спасибо! Я буду очень рада.

– Как насчет выпить кофе в «Бике»?

– Отлично, – сказала Сара.

Тед сразу же понял, в чем была ее трудность: она не обратила внимания на дигамму, греческую букву, которая была в алфавите во времена Гомера, но которая была пропущена и не напечатана в этом тексте.

– Тебе просто надо представить, где перед словом может оказаться невидимая w. Например, «oinos» превратится в «woinos», что напоминает слово «вино» – и именно это обозначает.

– Знаешь, Тед, ты замечательный учитель.

– Мое греческое происхождение этому способствует, – с нетипичной для него скромностью сказал он.

Через два дня профессор Уитман снова дал Саре Хариссон задание разбить на метры гекзаметр Гомера. Она прекрасно справилась и после своего ответа с благодарностью улыбнулась своему гордому наставнику, сидящему в другом конце зала.

– Огромное спасибо, Тед, – прошептала она, когда они выходили из аудитории. – Как я могу отблагодарить тебя?

– Ну, можешь снова составить мне компанию за чашкой кофе.

– С удовольствием, – согласилась она. И от ее улыбки у него едва не подкосились колени.

С того момента их встречи после занятия превратились в традицию, и Тед с нетерпением ждал их, будто благочестивый монах в предвкушении утренней молитвы. Конечно, болтали они на самые общие темы – обсуждали учебу и в особенности курс греческого. Тед был слишком скромен, чтобы попытаться хоть немного изменить их отношения в сторону чего-то большего, чем простое платоническое восхищение.

Тем не менее они помогали друг другу с подготовкой к занятиям Уитмана. Тед, вполне ожидаемо, лучше разбирался в грамматике, а Сара изучала дополнительную литературу. Она прочитала работу Милмэна Пэрри «Традиционные эпитеты у Гомера» на французском (на английском ее не публиковали) и помогла Теду разобраться в устоявшихся стилевых приемах Гомера.

Они оба получили пятерки и успешно взялись за курс греческой лирической поэзии профессора Хэвлока, и изучаемый предмет лишь распалил чувства Теда.

Все началось с полных страсти стихов Сапфо, которые они по очереди читали и переводили, сидя напротив друг друга за обшарпанным столом.

И так далее по тексту «Фрагмента 16» древнегреческой поэтессы.

– Потрясающе! Правда, Тед? – воскликнула Сара. – Я имею в виду, как женщина выражает свои чувства, говоря, что они превосходят все, существующее в мире мужчин. В те времена это, наверное, было принципиально новым подходом.